Я взглянула на солонку. На толстые лимонные ломтики, обрамлявшие рыбу. Представила, как жую их, заедая солью, лишь бы избавиться от тошноты. Настала решающая секунда моего плана.

– А главное-то я вам не сказала, ваше сиятельство, – произнесла чуть смущенным, неуверенным, а главное, загадочным тоном. – Не сказала, зачем пожаловала. Верно ведь, обо мне идет слух не только как об удачливой прибыльщице, но вы, должно быть, наслышаны о моих различных придумках.

– И об этом слышал, – с неудовольствием заметил князь, будто он – кот, который только что мышь скогтил, играть начал, а ему показали бантик на веревочке.

– Медициной я интересуюсь не меньше, чем паровыми машинами. Вот только с машинами просто: захотела – построила модель. А как быть с новым лекарством? На собаках пробовать – пес все же не человек.

– Верно сказали, любезная, – недобро усмехнулся князь. – Псы не своеволят, если и укусят хозяина, так разве с бешенства. Как мне неведомый медикамент испытать надо было бы, так никогда бы собаку не позволил губить.

– Потому-то я к вам и пожаловала, – проникновенно произнесла я, глядя умильно и умоляюще. – Вы можете мне помочь. Есть у меня лаборатория – камора для тайных опытов. Там недавно я особое снадобье произвела – сублимированную рептильную вытяжку на гадюках да кобрах индийских, атомизованную и электризованную. Одни мелкие зверюшки от нее тотчас оживали, даже если были дохлые, другие сразу лапки протягивали. На человечке бы проверить. На мужике, на мужи́чке, а коли на двоих, так лучше некуда.

Первые несколько секунд князь слушал без особого интереса, а когда дошло до «сублимированной вытяжки», заскучал. Зато на последних словах ожил, будто сам принял волшебный бальзам.

– На человечке проверить вам надобно?

– Пощадите, – пискнула Татьяна.

– Пощажу, коль повезет, – заскрежетал князь. – Испытаем лекарство змеиное на тебе да дружке твоем. Помрете сразу – счастье и пощада. Живы будете – обычной методой вас покараю. Эмма Марковна, от вашего лекарства человечкина плоть к розгам-плеткам, огоньку-тискам чувствительней становится?

Я поспешила заметить, что если подопытный не погибнет сразу же, то будет охвачен жизненной силой и не помрет, даже если его пилить пополам. И тут же добавила, что хочу не только испытать лекарство, но тотчас же вскрыть умершее тело и посмотреть – не озмеилось ли сердце?

Князь не успел отозваться, как заглянул еще один прислужник.

– Ваше ясновельможное сиятельство, по дому басурманка ходит!

Бабанов-Ростовский опять оторопел, а я улыбнулась – поняла, в чем дело.

– Это моя ассистентка Таснасия. Незаконная дочь преступной страсти имеретинской княгини и русского генерала, греховна тремя смертоубийствами, помогает мне в делах чудесных, понимая, что душу уже не спасти.

В эту минуту в зал вошла Настя – Анастасия, обозванная мною Таснасией. Моя презентация была правдой лишь в одной детали. Настя была плодом преступно-принудительной страсти мелкого помещика средней полосы к дворовой девке. Но стоит ли посвящать собеседника в такие нюансы?

Тем более наряд моей верной секретарши-компаньонки вполне соответствовал характеристике. Лицо девушки скрывал синтез никаба и профессиональной шапочки ниндзя – загадочно и пугающе. Настя была одета в коричневую амазонку – дамский верховой охотничий костюм. В моих вместительных возках хватало места для всякого гардероба.

Завершающая деталь облика компаньонки – длинные, почти по локоть, красноватые перчатки из бычьей кожи.

– Они ей необходимы для работы с ядами, – пояснила я, не без радости отметив, что удивление на лице хозяина дополнилось еле скрываемым страхом.