Дорога была занесенная, дурная, поэтому мы оказались во владениях Бабанова-Ростовского поздним утром, а доехали до поместья к полудню.

Как и говорила Татьяна, барин жил в настоящем замке, с донжоном и четырехметровыми стенами. У ворот часовые в серых плащах с красно-черной вышивкой, с длинными пиками. Несмотря на бодрый вид, я сразу поняла, что в такой униформе они нещадно мерзнут.

Среди прочего полезного инвентаря у меня был рожок вроде того, в который дуют фельдъегеря. Если тьма кромешная, а спешить надо, то это необходимость. Иногда дудела я сама, чтобы не отвлекать кучера.

Вот и сейчас взяла рожок и постаралась изобразить герольда, явившегося к вратам вражеской твердыни. Неплохо получилось – иней с ветвей осыпался.

Стражники – не часовыми же называть этих охламонов – сперва взглянули на меня с недоумением, а потом обреченно кивнули, как люди, приученные к чужому дурачеству, на которое им не повлиять. Я пригляделась к плащам. Похоже, вышивка имела какой-то сюжет. Герб владельца?

Не прошло и десяти секунд, как ворота со скрипом приотворились.

– Кто явился к вратам Байхолла? – спросил человек в алом кафтане с нашитым черным рисунком. Наверху был статичный дядька с мечом и щитом, а под ним гордо шествовал козел с вызолоченными рогами. Я догадалась, что это герб, дядька – ангел, а козел – все-таки олень, как принадлежность всех потомков князей Ростовских. Но от козлиной версии отказываться было жалко.

Что же касается интонации каштеляна – как еще называть того, кто встречает у врат замка? – то она напоминала реплику телефонного робота.

– Передай господину, что Эмма Марковна Орлова-Шторм, владычица чудес и денег, желает увидеть прославленного князя Бабанова-Ростовского, – произнесла я с максимальным пафосом. Могла бы добавить: «Владелица двадцати пяти тысяч душ». Но состязаться в рабовладельческой статистике с «трехтысячником» сочла неуместной.

По плохо выбритому лицу управителя пронеслась печальная гримаса – и эта гостья играет в дурную игру. Но ответил:

– Госпожа Орлова-Шторм, извольте обождать. О вас доложат.

Ждать пришлось недолго. Уже минут через пять ворота были распахнуты, не без труда и ледяного скрежета. За ними скрывался старый двухэтажный каменный особняк. С первого взгляда я поняла, что и стены, и турели на крыше, и донжон – более поздние пристройки. Донжон подражал Пизанской башне, но вряд ли рассчитывал на аналогичную долговечность. Татьяна не обманула: наличествовала и виселица-глаголь со всеми атрибутами, в том числе подставкой, укрытой черной тканью, и добротной петлей.

На крыльце особняка стояла группа в средневековых нарядах. И лишь один, самый пожилой, был в полковничьем мундире с орденами. Маскарад маскарадом, но понимает, сукин сын, что в России чины значимей любых понтов и чудачеств.

– Рад приветствовать в своих владениях госпожу Орлову-Шторм, – проскрипел князь. – Немало наслышан о вашем роде, богатстве и влиянии. Наслышан, – тут скрип стал зловещим, – и о том, что иногда беглые холопы стремятся под ваше покровительство.

– Приветствую знаменитого князя Бабанова-Ростовского, слух о котором достиг самых отдаленных пределов империи, – ответила я. – Мы оба достаточно высоки, чтобы наша жизнь избегла кривотолков и самых нелепых легенд. Если слух о том, что я участвую в судьбе беглых холопов, верен, то как же слух о том, что вы не просто строги к рабам, но иногда жарите их и употребляете в пищу?

На миг князь застыл. Потом улыбнулся. Один из спутников в пестрых лохмотьях увидел улыбку, забил в бубен, перекувырнулся, засмеялся. После чего свита расхохоталась, но не раньше, чем убедилась, что смеется и хозяин.