Дерзкая ухмылка Хантера становится шире, когда он слегка качает головой и делает шаг вперед, так что его коньки ударяются о барьер между нами.

– Что? – уточняю я, испытывая облегчение от внезапной легкомысленности, которую приобрела наша беседа. Словесная перепалка утомила меня.

– Просто пытаюсь тебя понять.

– Разве уже не понял? Я как открытая книга, – поддразниваю я.

– Открытая книга в кубе изо льда.

– Забавно, – бормочу я, обескураженная его пристальным вниманием и уязвленная замечанием, которое все же правдиво. От таких глаз, как у Хантера, сложно отвести взгляд.

– Сказал бы то же самое, но какую бы игру ты ни затевала, я всегда остаюсь в проигрыше.

– И что, черт возьми, это значит? – переминаюсь я с ноги на ногу. Это последнее место из всех, где мне нужно было бы объяснять, почему я в Чикаго. Атмосфера между нами изменилась, шанс поговорить с Хантером был упущен. – Знаешь что? Я не собираюсь становиться козлом отпущения. Судя по тому, как ушел отсюда Мейсен, ты злишься на него. Ладно. Вот и злись на него, а не на меня. Я знаю этот взгляд. Я не позволю тебе играть со мной, чтобы снова почувствовать, что ты держишь все под контролем.

Я направляюсь к выходу для игроков. Стук моих каблуков может сравниться только со стуком его коньков по льду. Как только я достигаю входа в туннель, Хантер хватает меня за руку и разворачивает к себе лицом.

– Почувствовать, что держу все под контролем? – спрашивает он, усиливая хватку так, что его грудь касается моей. – У меня всегда все под контролем.

– Кажется, это задело тебя за живое?

– Может, лучше спросишь себя, насколько хорошо все контролируешь? – Он опускает взгляд на мой рот, а затем снова смотрит мне в глаза. Я чувствую его теплое дыхание на губах. Я почти ощущаю вкус его поцелуя, но понимаю, что не могу повторить подобную ошибку.

Ни за что.

Ни в коем случае.

Не после того, что произошло прошлым вечером.

– Давай продолжим изучать прилагательные. Как насчет «раздражительный»?

Его смешок – низкий рокот, который говорит, что он готов поиграть. Это последнее, чего мне хочется в данный момент.

– Раздражительный? Как насчет «нерешительного»?

– Ты о себе?

– Нет, о тебе, – ухмыляется он и делает шаг ближе.

– Ничего подобного.

– Нет? – Его взгляд снова скользит от моих глаз к губам. – Это было огромной ошибкой, – начинает он, передразнивая меня прошлым вечером, но после прочищает горло: – Решила повториться?

– О чем ты? – Я пытаюсь освободиться, но безрезультатно.

– О том, что эта фраза кажется тебе очень удобной. Ты говорила ее и в прошлый раз, когда я тебя видел, и вчера вечером.

Правда? Я пытаюсь вернуться в прошлое: помню, как сказала подобное в лифте, но не ранее. Тогда я пыталась держать эмоции под контролем, лишь бы Хантер Мэддокс не догадался, что я не смогла не выходить за рамки наших ни к чему не обязывающих свиданий… Точнее, простого секса. Переспав в первый раз, мы пытались убить страсть новыми словесными перепалками, но в итоге только стали заниматься сексом чаще. И все затянулось на последующие шесть месяцев.

Но мы не ходили на свидания.

Любой из нас бы это подтвердил. Мы оставались друзьями с привилегиями. Когда мы оказывались в одном городе, то просто звонили друг другу… Черт, да даже находясь в разных городах, мы все равно умудрялись договориться о встрече.

Вот какая химия была между нами.

Так в чем же проблема? Несмотря на то что мы не могли оставаться в одной комнате больше получаса и не поссориться – если, конечно, не занимались сексом, – я стала зависима от Хантера. От его грубоватых манер, остроумия и его… ну, его члена, пальцев и такого восхитительно умелого языка. Но теперь я не вижу в нем ничего из этого.