Лок и Гёра кивнули, мол, поняли. Старейшина посмотрел на их чуть печальные лица, сдержал улыбку, лишь уголки губ чуть дрогнули.

– Это вы хорошо придумали с откосом, – старейшина сменил тему и указал на крутой берег.

И тут же раздался всеобщий гул одобрения. Заметили все. Понравилось всем. А вот поблагодарить никак не получалось. То ребят рядом не было, то другие дела выбивали из памяти благодарность.

Мальчики засмущались. Оно нехорошо, когда не видят твоего старания, но и когда крепко сильно заметили, тоже неловко.

– Ну… наверное, пора отдыхать.

Старейшина встал, поклонился женскому полукругу:

– Благодарю за пищу, – пошёл в шалаш.

Было уже поздно, и почти все спали, когда старейшина почувствовал толчок в руку. Он приподнял голову – Ара.

– Чего тебе?

– Я сегодня брела вдоль лесного ручья. И слышала стук. Как сердце. Тук-тук… тук-тук… тук-тук. Только где-то далеко. Какое-то большое сердце. Может, там живёт бог?

Старейшина помолчал, подумал.

– На днях сходим, покажешь место…

– Слышал? – раздался шёпот в углу шалаша.

– Слышал.

На рассвете племя разбудил дикий вопль.

Все вскочили. Женщины кинулись к детям, мужчины приготовились отдать жизнь недёшево. Кида укрыла младенца своим телом. Все были готовы к новым неприятностям. Неужели передышка была такой короткой?

Оказалось – нет никакого нового нападения, вернее, может, и было, но только на Мотку.

Пока оглядывались по сторонам, пока выясняли, кто кричал и по какой причине, Мотка уже сидела вся виноватая и с большой скоростью строчила оправдания, нещадно преувеличивая свои впечатления:

– Дух… Дух земли приходил к нам. Серый, страшный, носатый. Фыркнул недовольно мне в лицо, я и проснулась. Открыла глаза, а он на меня смотрит. Глазами прямо в мои глаза…

– Где? Где он? – все понимали, что духа увидеть просто так не удастся, и он уже, скорее всего, спрятался, замаскировавшись в одну из теней, но всё же оглядывали шалаш.

– Вон он, – вновь завизжала Мотка, и Вела бросилась спасать своего ёжика, пока разгневанное племя не выплеснуло на него своё недовольство.

– Тьфу ты, – переводили дыхание перепуганные мужчины и женщины.

– Ты что? Духа от ёжика отличить не можешь? – завопила возмущённая бабка.

Мотка сконфуженно умолкла. Надо же, столько народу, а эта гадкая животина прибежала её будить. Не могла выбрать кого другого. Бабку, например.

Но постепенно общий гнев развернулся в сторону Велы. Та сидела на коленях посреди шалаша и прижимала к груди колючий клубок.

– Это ты его сюда притащила?

– Ну, а кто ещё? Мало нам котят, теперь ещё ёжиков давайте разведём.

– А я-то думаю, куда она молоко с рыбой таскает.

– Глядите, кабы змеи не поползли. От Велы всего можно ожидать. В прошлом году медведя приволокла.

– То медвежонок был…

– Тихо! – угомонил соплеменников старейшина. – А ты, девка, выкидывай ежа вон. Нечего ему среди людей делать.

– А пропадёт? – заплакала Вела.

– Чего ему пропадать, здоровому такому? Цел будет.

– Она о ёжике переживает. А о нас кто будет переживать? – буркнула Мотка. Они с Велой ровесницы, но как-то не подружились.

Утро началось. Все, зевая, разбрелись по своим делам. Но нервная дрожь не сразу улеглась. Особенно долго дрожали руки у деда, даже онемели немного. Но он постарался скрыть это. Да скрывай – не скрывай, а старость – не радость, все это прекрасно понимают.

Ара поглядела на сестричку. Спит. Только на другой бок повернулась. Щёчки чуть тёплые, как и положено. Пусть спит. Рано ещё.

Девушка пошла умываться к реке. Забрела выше по течению, подальше от мужских глаз, решила искупаться. Вода казалась ледяной, но лишь сначала. Вскоре тело привыкло. Когда выбралась на берег, оно наполнилось внутренним жаром.