– А зачем богу человеческие вещи? – удивился Наз. – Он же невидимый. Ему не нужна одежда. Он не ест нашу еду.

– Наз, так-то ты верно рассуждаешь. Богу, может, и не нужно. Только как людям по-другому оказать ему своё почтение?

Все задумались. Действительно, как?

– А вот мы так никогда не делали. Может, поэтому наш бог на нас разгневался? Может, поэтому мы такие тупые. И он нам не подсказал про нити, про кругляш. А этим подсказал, – задумался и дед.

– Вот что… Время позднее, пора ложиться… – старейшина промолчал, казалось, на этом он встанет и уйдёт в шалаш. Но, поколебавшись, продолжил, – и прогневался наш бог на нас, но и спас. И сегодня подсказал про нити и кругляш. Теперь и мы знаем. Но надо бы нам сходить в гости в то племя. А? Как думаете? Как только управимся с самыми необходимыми делами. Чуть станем свободнее – и пойдём. Только вот что – запомните – Лок и Гёра никогда там не были, ничего не приносили. Всё!

Старейшина обвёл внимательным взглядом всех по кругу. И все, встречая этот суровый взгляд, согласно кивали головой. Понимали.

Старейшина чуть задержался взглядом на лице Мотки, и та часто закивала головой, мол, очень-преочень хорошо даже поняла, не сомневайтесь.

– Завтра Рача пусть остаётся здесь, пробует сделать приспособление для нитей. Лок и Гёра ловят коз и добывают шерсть, Мотка с Велой тоже.

Старец встал, поклонился женской стороне круга:

– Благодарю за пищу.

Ушёл. Все разошлись следом. Лишь Рача остался у костра, но не столько смотрел за огнём, сколько, нахмурив брови что-то собирал и разбирал из палочек.

«Играется…» – подумала Иза, которой приспичило по нужде, и она пробегала мимо.

Саха пыталась сварить толчённые колоски, чтобы они получились хоть немного похожими на тот кругляш, что ели вчера. Не получалось. Если много было воды, варилась обычная похлёбка. Если воды добавляла меньше – получалась какая-то липкая масса, которую и есть опасно. В животе склеится всё, благодарности тогда не дождёшься. Если же воды было совсем мало, вскоре вся бурда начинала дымиться и откровенно вонять. Напрасно только кучу колосков извела. Почти весь запас, что вчера втроём с Лайей и Арой весь день собирали.

– Мотка, Вела, идите за колосками. Далеко только не уходите.

Раздосадованная Саха понимала, что со своими экспериментами рискует оставить мужчин без нормального обеда.

– Мы тоже пойдём, – Ара с сочувствием заглянула в Сахин горшок, потом перевела взгляд на её лицо, покрытое мелкими каплями пота.

Саха нервно сдула со лба выбившуюся не к месту прядь:

– Ага, – она не слушала.

– Пойдёшь, Лу? – Ара протянула руку к сестрёнке.

– Пойду, Ала. Сахе нузно много колосков. А затем она их мотит и выливает в летьку?

– Она в речку выливает их потому, что… – Ара покосилась на Саху, решила не продолжать. – Пойдём, я помогу тебе вскарабкаться наверх.

Сёстры полезли. Сначала Лу, крепко цепляясь за всё, что торчало и было в досягаемости. Ара снизу и по бокам её ловко подстраховывала.

– Ара, и корешки рогоза принеси. Побольше, – закричала Саха вслед, но было поздно. Сёстры уже скрылись на высоком берегу.

– Мотка, беги скорее. Догони Ару, скажи ей про рогоз. Что-то у меня сегодня всё наперекосяк.

Саха замесила последние толченные колоски. На этот раз воды добавила немного.

– Да и дрова почти все сожгла, – Саха поставила горшок с тестом на камень, побежала за ветками.

Мотка воровато оглянулась. Никто, вроде не смотрит. Саха скрылась за ивами.

Девочка стала заглядывать во все горшки и плошки, пытаясь угадать, что же такое Саха готовит целый день.

– Мотка, – завопила потерявшая терпение бабка, – тебе сказано было догнать Ару, а ты что глаззя вылупила в котелок и не шевелишься? Бегом наверх.