– Кажется, меня любят? М-м? Но я ещё не люблю тебя. Вернее, немного люблю, ты такой красивый и сильный, что кружится моя голова. Ах, целуй же меня. А-ха-ха-ха, смелее-смелее! А-ха-ха, а в Европе меня никто на руках не носил.

На Ленинском проспекте Мэри на руках Поэта протянула ножку, и остановилось такси. Счастливая, она засмеялась. Поэт посадил Мэри в такси, сел рядом и по-хозяйски положил руки на её ноги:

– А ножки у тебя очень красивые.

– А-ха-ха! О да, даже через сто лет в целлюлите они будут прекрасными, если любишь меня. Baciami – сладкий поцелуй в меня. О-о, замечательно!

Поздно ночью они вернулись в Сити. И в вестибюле Поэт купил цветы, встал торжественно на колено и признался в любви:

– Мэри! Я люблю тебя со всей страстью поэта и прошу принять мою руку и сердце.

– А-ха-ха, как серьёзно! Я согласна! О мамма мия, поэт на колене, что это? Кино? Но как же наш общий роман? А-ха-ха! О-о-о, я хочу пить!

Поэт пообещал, что обязательно напишет гениальный роман, но за любовь, и теперь он будет великим Писателем! Да, и ещё – предложил закрепить уговор любовью в постели. А Мэри на руках его рассмеялась:

– Ты всё это выдумал! О, сумасшедшая ночь – Россия, любовь, и Поэт на коленях передо мной! О, никакие миллиарды не заставят меня выйти замуж.

– Я беден и горд. Но я люблю тебя! И ты будешь моя!

– Ха-ха-ха! О Боже, у меня голова идёт кругом. Прошу тебя, милый – осторожно целуй меня, я пьяная. М-м-м! Amore Mio! У нас будет секс. Страстный секс? Ты обещаешь?

Поэт ответил: «Да! Молчи!» А счастливая пьяная Мэри в лифте разрешала себя всю целовать.

– Люблю!

– О, я совсем пьяная, а ты очень сильный.

Упорство Поэта, страсть и любовь дали свои результаты – она с наслаждением упала в его объятия, он схватил её за задницу, поднял и закинул на плечо. Мэри смеялась и била его цветами, он тоже хохотал, укусил её задницу и, не обращая внимание на весёлые крики и протесты, потащил её в апартаменты – любить. Это было прекрасно и весело!

Поэт открыл её ключом двери и внёс смеющуюся Мэри. Оказалось, что впереди огромный офис и сонный изумлённый охранник, а направо – богатые апартаменты. Охранник побежал перед Поэтом и быстро открыл все двери. Поэт с ношей вошёл в апартаменты, поставил Мэри на ноги, а она засмеялась и сказала: «Если ты сейчас же не возьмёшь меня – дам пощёчину! Ай-лав-ю, Герой». Бросила цветы, крепко поцеловала его в губы, оттолкнула, легко сняла платье через голову и сразу упала на кровать, с загадочной улыбкой глядя на Поэта.

Огромная постель, красавица Мэри призывно раскинула руки и ноги, закрыла глаза и… мгновенно заснула. О Боже! Облом! Да, облом. Мэри, ослепительно красивая и полуголая, в трусиках и пояске для чулок, крепко спала на постели в цветах. Поэт сразу почувствовал себя лишним в богатых покоях.

Тут открылась дверь – прибежала горничная и запричитала:

– О! Мэри! Мэри! – повернулась к Поэту. – А вы кто такой?

Горничная выпроводила его за дверь и стала хлопотать возле Мэри. Охранник тихо прикрыл двери апартаментов за Поэтом.

На следующий день Поэт был уже дома, в Тарусе.

В его доме стояла старинная мебель, кожаные диваны с высокой спинкой и огромный двухтумбовый стол под сукном, большие уютные кресла, шкафы. Ещё были ковры, старинный магнитофон и модный ультрасовременный проигрыватель винила, стопки книг на полу, коллекция виниловых дисков ХХ и ХХI века. На стенах висели красивые офорты и дорогие картины – шикарная пинакотека, фотографии от пола до потолка и знаменитая коллекция топоров и ножей из дамаска. Со времён его знаменитого деда мебель в доме не меняли, но в остальном был обычный мужской беспорядок – двухнедельный немытый пол, повсюду пустые чашки из-под кофе: на кухне и на столе, на полу у дивана и у камина, а в углу в зале стояла гитара и барабаны.