Со стороны было видно, как радостно размахивал руками, кричал и смеялся юный послушник в рясе, и алые щёки его растянулись в счастливых улыбках. Постник улыбался, а перед ним стоял его храм с Ангелами, снег и мороз – и всё для него, это рай на земле. Сегодня впервые для него пели Ангелы… Пели в грешном земном мире его.

Неожиданно Постник заметил женщину, что сидела на скамейке и плакала. В её трясущихся от личного горя руках была недокуренная сигарета. Постник встал рядом и, улыбаясь, спросил:

– Ты чего плачешь?

– Эх-х-х, парень… Счастья больше не будет. Нет, не-бу-дет. (Затянулась сигаретой.) Впереди только лямку тянуть: и детей, и мужа умирающего и злого. Безнадёга, ничего впереди. Понимаешь? Парень? Ни-че-го. И больно. Обидно мне! Жизни нет, и не будет радости больше, и плакать хочется. Эх! Все мечты, что были, ушли и не сбудутся, нет… нет… Плакать хочется, парень, мне, плакать. Я в стену упёрлась, впереди только… Эх-х-х, парень… (Она курила и плакала.) Тоска-а-а.

– Не плачь же! Пошли со мной, сестра, обещаю – жизнь твоя наладится.

– Ну что ты говоришь, парень? Что ты в жизни понимаешь?

– На колени встану – пошли, дело делать.

– Ты дурак? На какое дело зовёшь?

– Очень важное дело! Будешь свечками торговать, записки о здравии принимать, полы мыть и о здравии мужа молиться. И детей с собою возьмёшь, побегают, с Богом поговорят. Ты просто не представляешь, сестра, как мне сейчас хорошо! Пошли со мной, пошли налаживать жисть твою…