Норвег… Или правильно – норвежец? Да все равно - тогда  понятно, откуда эти волосы белые.  Наверное, настоящие такие.

За первой дверью напротив оказалась комната, сплошь заставленная полками с книгами. А еще там были пианино, буфет, огромный круглый стол и громоздкие деревянные стулья.  Передвигаться в этой комнате Степа мог только аккуратно и боком. У дальнего края стола профессор Дуров расставлял белые с красным чашки. Никаких осколков, вопреки опасениями Туры – вот же имечко! – не было видно.

- Ставьте сюда, Степан Аркадьевич! – засуетился профессор. Сгрузив поклажу на стол, Степан Аркадьевич снова вернулся на кухню.  По имени-отчеству его называли только во время медкомиссии.

На кухне дочь гордых норвегов резала колбасу, и Степа вдруг понял, что голоден. И что колбаса в чаепитии кстати. 

- Печенье в вазу пересыпь,  - получил он очередную команду. И под шорох пакета задал вдруг неожиданный даже для себя вопрос.

- А вы тут вдвоем живете… с дедом?

- Втроем.

- А кто третий?  - Степа покрутил головой в поисках мусорного ведра и, найдя его, точным броском отправил туда скомканный пакет из-под печенья.

- Вы из паспортного стола?

 Колбаса на тарелке была разложена по безупречной окружности, и желудок дал понять, что очень даже не прочь.

- Не. Ну если и это секрет…

Она стрельнула в него косым взглядом. Глаза у нее яркие - невероятно. Как будто нарисованные на белом листе. Светлые, но яркие – бывает же такое.

- С нами еще живет Елена Павловна.

- Это дочь Павла Корнеевича? – проявил чудеса сообразительности Степан.

- Угу. И моя… мать.

Паузу и интонацию было невозможно не заметить, но как отреагировать - Степа не знал. Поэтому решил продолжить задавать вопросы на тему, которая ему вдруг стала очень интересна.

Квартира огромная, коммуналка, комнат шесть минимум. Живут втроем. А Степкин родной  институт – в соседнем дворе. Экономия времени - колоссальная просто, совсем другой порядок, чем сейчас, когда Степану приходится добираться со съемной квартиры с Парнаса (2). В свое время прижимистый Степа снял квартиру именно там, в новостройке, а потом все не доходили руки заняться поиском другого жилья – хотя экономия вышла боком, это он уже понимал. А тут – само в руки пришло. Идеальный вариант. Институт – рядом. До тренировочной базы - семь остановок на автобусе.  Все рядом, все близко.

- Слушай… А вы комнаты не сдаете?

- Нет, - ответ прозвучал резко. – Иди, неси печенье и чайник.

- А почему? - Степа подпер плечом косяк, удерживая поднос одной рукой. – Места у вас тут много, а деньги, по-моему, вам лишними не будут. То есть, - собеседница его ничего не сказала, но Степка сам сообразил, что выразился не самым удачным образом. – Я хотел сказать,  что деньги вообще лишними не бывают. А я… ну ты же поняла, что я про себя спрашиваю…  я бы у вас комнату снял. Потому что…

- Дед против посторонних людей в квартире. Пошли.

*

- А вы на каком факультете учитесь,  Степан Аркадьевич?

- А… кхм… это… - Степа отложил надкушенный бутерброд. После пробежек аппетит всегда зверский. -  Здоровья и реабилитологии.

- Вот как? Похвально, - Степке налили еще чаю, расплескав не больше четверти на блюдце.  Тура напротив едва слышно вздохнула, но промолчала.  – Стало быть, медициной интересуетесь?

- Спасибо, - Степан взял чашку.  – Вроде того.  На кафедре спортивной медицины как раз.

- Слышал, слышал… А что же, профессор Лягинцев у вас преподает? Помнится, у нас с ним в свое время была знатная полемика… по некоторым вопросам.

Фамилию Степан слышал. Примерно в том контексте, что и про царя Гороха. То есть, этот Лягинцев преподавал в институте очень давно.