На прозрачной эмали – мурашки песка из пробирки,

Опрокинуто время и брошено где-то в прихожей,

Вылетают из трещин родительской боли придирки.

2001, апрель, 16.

В три четверти тайны

Играет ветвями береза, играет мечтами.

Оранжевой стрункой мы с ней растворимся в восходе,

Чтоб нас неожиданно чьи-то глаза прочитали

В другом измеренье. Сюда посвящённый приходит

И, трогая тайны, качнёт, переставит местами

Прозрачные льдины и пламя сердечной породы,

И тонкие звенья восторга, печали кристаллы,

И ртуть настроенья поднимет, меняя погоду,

Здесь музыка эха вершит сотворение мира,

Несёт по спирали зерно отлежавшихся истин,

Готовую лунку свивая в просветах эфира,

Играя оттенками, движет скользящие кисти.

Сквозной гобелен… оживает. В три четверти тайны

Играет сквозь ветви смычок на потерянной скрипке.

Мой друг дирижёр-невидимка про звёздные стаи

Поведал мотивом любви переливчато-гибким.

2001, апрель, 15.

Зачарованный город

Зачарованный город я строю в высотах Вселенной, —

В его тайных пунктирах – приметы нездешнего мира,

Изливается небо, что песня в пробелах пунктира,

И тревожные травы ликуют под ласточкой пленной.

Плен широких красот оказался купелью для птицы

Плавно вьётся, восторгом пленённая, песнью ведома.

Ей легко и просторно. Роса от тумана медова.

Всё листает, листает непройденных полдней страницы.

В зачарованном городе искренна даже пылинка —

Склеротичная выдумка счастья, любви и свободы.

Экзотический принцип её: против всяческой моды

Поперёк вертикали лететь и быть слаще малинки.

Зачарованный город, останься в реальных пределах,

Отдыхай на крыле мотылька пятиглавым собором.

Кто вкусил твоих пряных плодов разбитного простора,

Не забудет вовек то, как в странном восторге горела

У меня за спиной вертикаль естества и предела.

2001, апрель, 19.

* * *

Равновесие мыслей… Священно текущий поток

Зачинателя эйдоса в новых витках ноосферы…

Цепь событий… магический полукруг

Центра сущностей в лоне божественной меры…

Золотое сечение вечности в свете лица,

Где печатью избранника – тайные неба страницы…

Это всё – шелест крови по венам Отца.

Это всё созидание кружева длится.

И в кружении птиц есть от сфер идиллических весть,

Что и в отсветах лун, и в глазах навсегда растворилась.

В тех глазах – отражённая Божья милость,

Перед ними замрёт подлость хлюстов и барская спесь.

2001, август, 3.

Всерастворенье

Книги – листва говорящей небесной породы,

Тонкие запахи расцветающих кистей

Влажной сирени и яблони сквозь небосвода

полный кувшин, где щебечут зачатками истин

Белые птицы небесного всерастворения

В зеркале неба, ветрам перелётным раскрытом.

Здесь исчезает гул времени в поле творения,

В центре открытий, где будничное корыто

Вытеснено, и витает мечта о свободе

Лёгкой пылинкой среди мирового затишья,

Тонкой струной, голосами насыщенной, вроде

Вечного голоса эха над гнёздами с крыши.

2001, май, 13.

Противостояние

Я в море безмятежности плыву,

Прозрачным парусом скользит святое небо,

И неизменным светом наяву

Проклевывает сердцу путь по следу

Крылатых звезд к просторам неземным,

Где нет и памяти о цепях и оковах,

О правилах и догмах – об основах

Диктата, рабства.

Нет плетям срамным!

Свобода вьется парусом надежд,

Ликует птицей, высоко парящей

Над суетой обыденности, длящей

Земную скорбь в трясинах злобы меж

Завистливой тоской и тьмой обид.

Цвети, небесный парус, развевайся

Просторами Вселенной, разгорайся

Восходами любви, творец и гид!

2001, июнь, 9.

* * *

Смелость восторга и – взрыв! Нет покоя теперь!

Буйство фантазии выплеснулось в поле мистик.

Время прогнулось – гляди, как березовый листик,

Сердце твоё улетает. Потерям не верь.

Счастье вернётся, опять полновесная гроздь