– Русалка ты моя лесная! – шептали его губы, целуя ее загоревшиеся щеки, нежную шею, опускаясь ниже к ямке у основания шеи.

Стеша отвечала на его поцелуи не менее страстно, держа в руках лицо Властимира, и покрывая его горячими поцелуями. Он, не в силах сдерживать себя, обхватил губами маленькую грудь и тут же, перевернувшись на нее, коленом раздвигал ее ноги. Она теснее прижималась к нему, в желании соединиться с ним. Ее руки ласкали его плечи, как ласточки мечась по его напрягшемуся телу. Наконец, он застонал и откинулся на подушку. Левой рукой он приподнял ее бессильно поникшую голову и положил себе на грудь. Растрепавшиеся волосы щекотали бороду, а он, не замечая ничего вокруг, гладил ее плечо и шею. Вдруг он почувствовал, как по ее щеке медленно сползает слезинка.

– Ты что? – он тревожно приподнялся на локте, – я обидел тебя?

– Нет! Просто мне никогда не было так хорошо.

– Русалка ты моя! – он нежно гладил ее пушистые волосы.

– Я не русалка! – она встрепенулась в его руках.

– Хорошо, хорошо, – улыбнулся князь, – ты напоминаешь мне тростинку. Буду звать тростинкой.

– Зови! – она счастливо улыбалась в темноте.

– Я хотел спросить тебя… – неуверенно произнес Властимир.

– О чем?

– Почему тогда летом, ты осталась в шатре? Ты же могла уйти?

– Не могла! Я давно люблю тебя, князь. С тех пор, как впервые увидела под осокорем. Не знаю, сколько весен прошло с тех пор. Но тогда весна была. Ты приехал на белом коне. Раньше я видела только твоих братьев да отца, когда они приезжали за данью в деревню. Они не такие, как ты. Ты добрый…

Властимр теснее прижимал ее к себе. Стеша гладила его грудь, проводя пальцами по расслабленным мышцам. Под правым соском, она нащупала неровный бугорок.

– Это чего? – ее пальцы ощупывали тугой продолговатый шрам.

– Рана старая. Не болит уже.

Стеша ласково прижала губы к шраму.

Властимир не выдержал, опрокинул ее на спину и, наклонившись к ней, стал целовать ее покорные губы.

Поздним утром князь Властимир с небольшим отрядом въезжал в город. Встречали их немногие прохожие на улице. Въехав на подворье, Властимир соскочил с коня, бросив удила на руки старому конюшему. Бодрым шагом последовал в покои.

– Баню топите! -послышался его голос из опочивальни. – Эй, Назарий, неси рубаху на смену!

Холопы бросились выполнять приказание князя. Дядька Назарий на протянутых руках внес чистую рубаху.

Милица вошла в опочивальню и, вспыхнув, отвернула лицо. Властимир стоял обнаженный по пояс, а Назарий протягивал ему рубаху.

Не замечая, жены, Властимир через голову натянул рубаху, подпоясался серебряным, наборным ремешком. Слуга кинулся оправлять складки на поясе.

Милица подошла и протянула мужу гребень. Он небрежно взял его и стал чесать светлые волосы. Милица украдкой любовалась мужем. И лицом красив, и статью пригож. Только не нашлось у князя слов примолвить жену молодую, только не потянулась рука приголубить хоть мимолетом. Милица улыбалась мужу, а слезы обливали сердце внутри, застилали глаза. Она отвернулась и тихо вышла.

Властимир не заметил ее исчезновения, он расспрашивал холопа о делах домашних, о хозяйстве.

И тот обстоятельно пересказывал все произошедшее в отсутствие князя.

Глава 9

Наступил октябрь, в народе прозванный грязник. Принес с собой семь погод. С утра дождик сеет-веет, ветер по лесу ревет, вершины дерев туда-сюда мотает. То снег зарядит, закрутит белыми хлопьями, заметает тропки да дорожки. К вечеру, глядишь, опять грязь развезет дождем мелким, противным. Ветры в начале месяца дуют Астафьевы: ежели северный – к стуже, южный – тепло долго продержится, коли западный – к дождям, а коль с востока задует – к ясной погоде.