Иван опомнился, что начал есть руками, только когда обжёг пальцы.

Вор закатил глаза и принялся есть сам, но выходило как-то кисло, нехотя. Едва наполнив живот, Иван покосился на него и сказал, стараясь приободрить:

– Мой батюшка тоже не шибко в меня верит. Отправил сюда, чтобы глаза не мозолил. Сперва была мысль отправить за махиной всех нас троих, братьев, но потом я спросил, что будет с княжеством, если мы все трое сгинем в этом пути, и меня отправили одного. Хватило же дурости рот открыть…

Гий ничего не ответил, но уже через секунду медленно, от тихого к громкому, начал раскатываться его смех. В конце он запрокинул голову, вдыхая воздух.

– Да, рядом с тобой я – баловень судьбы. – Его глаза заблестели в свете костра, косоворотка показала блестящую от пота шею.

Обоим им стало почти легко.

Где-то наверху, на дереве, закричала птица. Шум кочевников стал явственнее, кто-то заиграл на инструменте, закричали от веселья дети.

Вдруг вспомнив что-то, Иван закрыл глаза. Так, должно быть, выглядела деревня Мировны, пока её не сожгли.

– А если они правда приволокут огненную махину сюда? – сказал он тихо-тихо, так, что, казалось, даже не будет услышанным.

Гий только хмыкнул в ответ, размазывая кусочком хлеба дно глиняной чашки.

– А у тебя есть решение?

Он ссутулился и посмотрел на Ивана, лохматившего грязные волосы и в самом деле начинавшего думать.

– Представим, что нам нужна махина… – подсказал вор.

Боярин ответил почти сразу.

– Её не придётся долго искать. Та штука, которая сжигает селения, не так легко спрячется даже в ваших краях.

И Гию нечем было это крыть.

– И вот, представим, махина перед нами…

Тут Иван умолк, задумавшись покрепче. Гию уже было представилось, что боярин задремал, когда услышал ответ:

– Ну мы вряд ли её сломаем, да? А если украсть?

От неожиданности Гий выпрямился на месте, он в волнении, которое силился скрыть, повернулся к Ивану и зачесал выбившиеся пряди назад.

– Шутишь?

– Да нет…

Гий вперился взглядом в него, как это делал отец-вожак в шатре. Волк наклонился вперёд, говоря быстро-быстро:

– Да ты шутишь, признай!..

Иван оторопело заморгал. Было непонятно, пытается ли Гий задеть или заставлял передумать, и боярин рассеянно расстегнул кафтан, вдруг почувствовав себя глупо.

– Ну ты ведь вор. Ты же умеешь. – Неосознанно он начал как бы настаивать, сам удивляясь своей уверенности. – Ты, должно быть, всю жизнь этим промышляешь. Так в чём разница в том, чтобы выкрасть коня и какой-то огненный механизм?

Гий молчал долго. Очень долго. Он разглядывал чёрную в ночи траву, слушал треск дерева в огне и пытался привести себя в чувство. Иван, ощутив скорую победу, наклонился поближе, почти скатываясь к земле, и сказал, улыбаясь:

– А шутка в том, что разница, похоже, невелика…

– Коня у меня, похоже, нет. – Гий скривился.

– Но он же был. – Боярин пожал плечами и вернулся на место, поправляя рукава. – Думать, как не потерять эту Жар-Птицу, будем потом.

Волк смотрел на Ивана и пробовал понять. Он в самом деле с самой первой их встречи был дураком или только умело притворялся?

– Откуда у княжича такая тяга к разбою? Не учили няньки да дядьки, что это дурно?

– Учили.

– А что княжичи должны храбростью и силой показывать свою удаль?

– Тоже. – Иван треплет кудри, шапка уже давно свалилась в траву, и главное, не забыть её тут. – Но ты видел, что храбрости и силы у меня, как у старого пня. Но ведь и хитрость княжичам нужна…

Гий, поймав его улыбку, не смог не усмехнуться в ответ.

– Ты ведь понимаешь, что мои не будут помогать. Своих бед полно…

Он сам замолчал, чувствуя, что только оправдывается. Чем меньше – тем лучше, ведь толпой воровать у охотников будет только в тягость.