– О, господи! – Схватилась, за сердце, Нина Григорьевна. – Только, тунеядцев нам не хватало!

– У меня, сразу, ноги отнялись, сердце заколотилось. – Сказала Фаина Геннадьевна. – Все вниз бросились, а мы с Нинкой сидим, шагу ступить не можем. Хорошо, Ганна потом вернулась…

В середине разговора, в палату заглянула женщина, в белом колпаке.

– Завтрак, кушать, будете? – Спросила она и, получив отказ, присоединилась к беседе.

– Ну, как, вы, тут? Живые? – Говорят, у вас вчера перестрелка была?

– Это, не у нас. Это – на свалке. – Сказала Ганна, свешивая ноги с кровати.

– А. кто, в кого стрелял?

– Там, не пойми, что творилось. Милиционеры бегали, стреляли, взрывали, что-то, а что не понять было. Что бы – толком.

– А, джихадистов много было? – Спросила женщина, в белом колпаке.

– Много, наверно. – Уверенно сказала Ганна. – Потому, что стреляли долго. Это на полигоне, у нас, так свалка называется. А, внизу, что было так и не знаю. Я, с Фаиной, наверху побыла немного, а, когда за врачами пошла, так внизу – все стекла выбиты и кровь повсюду.

– А, по телевизору говорят, что пять раненых всего было. Я, сегодня, своей знакомой позвонила. Она, в «Скорой помощи», работает. Так, она сказала, что ужас, что творится! Столько народу навезли! Всю ночь возили. Так, она говорит, что, к ним, только самых тяжелых брали. А, остальных в другие больницы развозили!

– Страх! Страх, что творится, на этом свете! – Всплеснула руками Фаина Геннадьевна. – Как, мы живы остались – неизвестно!

Дверь приоткрылась. В нее просунулся любопытный нос. Потом показалась и сама обладательница носа – медсестра, в ладно подогнанной, по фигуре, зеленой униформе.

– Здрасте. – Сказала она и стала в круг медперсонала.

– Нинка, как, все началось, сомлела бедная. Повисла у меня на руках. Я, сама, шагу ступить не могу. Руки колотятся, все внутри колотиться…

– Ага. – Подтвердила, Нина Григорьевна. – Как стало мне плохо, кругом стреляют, я бежать хочу, а ноги не слушаются…

– Это просто ужасно, это просто ужасно! – Качали головами работники диспансера.

– Ну, что, тут, за сборище! Расходимся, по рабочим местам. Пациентам покой нужен! – Возвестил, с порога, доктор; средних лет, приятной внешности мужчина.

– Все уже уходим, Алексей Дмитриевич

– Уходим, уходим!

Когда палата опустела, Алексей Дмитриевич вышел на середину и, постукивая по ладони маленьким молоточком, весело спросил:

– Ну, как самочувствие? Приходим в себя, потихоньку?

– Ой, доктор, знаете, я – вся такая разбитая. Наверно давление подскочило. И, знаете, вот здесь, в затылочной части – тяжесть какая-то… – Пожаловалась Фаина Геннадьевна.

– Так, так!

– И, еще, знаете, вот, здесь, в боку – резь, от чего-то…

– Разберемся.

– И, еще, бывает, ни с того ни с сего, как в пот бросит…

– Так. – Взмахом руки, остановил ее врач. – Голова, сегодня, не болит?

– Болит. Голова, тоже, болит…

– Как остальные себя чувствуют?

– Слабость доктор. – Подала голос Нина Григорьевна.

– Подташнивает. – Сказала Алла Михайловна.

– Это, вы, милочка, вчера, с валерьянкой перестарались. Она, конечно, успокаивает. Однако, в большом количестве, действует, скажем так, возбуждающе.

– Это – не валерьянка, доктор. – Захохотала, Ганна. – Это, она, вчера, в кафе закрылась и там пересидела нападение

– Мудрое решение! – Восхитился доктор и проявил профессиональный интерес. – Извините, вы это предприняли целенаправленно или спонтанно?

– Само собой, получилось. – Скромно опустив глаза, вздохнула, Алла Михайловна.

– Тогда, я, вам назначу, на сегодня, дополнительную капельницу.

– Так, а, вы, у нас – кто?

– Станюта. – Сказала Нина Григорьевна, в которую ткнули молоточком.