– Нет. Так звали моего отца.

– Хорошо, Яр так Яр. Тебе придётся обращаться ко мне на «ты».

– Это ещё почему?

– Где ты видела, чтобы рядовые инспекторы обращались друг к другу на «вы»? А ну, скажи мне «ты».

Малика уставилась в окно.

– Говори! – требовал Адэр. – Ну же!

– Вы взяли меня, чтобы посмеяться?

– Своими глупыми капризами ты всё испортишь.

– Я вас никак не буду называть, – отрезала Малика.

За окном проплыло стадо облезлых коров, топчущих редкую траву. За автомобилем с криками побежали мальчишки-пастухи, подкидывая в небо хлысты и фуражки. Глядя на них, Адэр смеялся и сигналил.

Впереди сквозь знойное марево проступили очертания домов. Адэр помахал сорванцам и нажал на педаль газа.

Машина ехала, похоже, по единственной улице вымершего селения, ни поворотов, ни переулков, ни души. Лачуги из глины, накрытые соломой, чередовались с развалинами. Во дворах на провисших верёвках колыхалось заштопанное бельё. Кое-где возле калиток лежали собаки, уныло опустив на лапы острые морды. На почерневших заборах сидели коты. Те и другие провожали машину тоскливыми взглядами. И запах…

– Чем это пахнет? – спросил Адэр.

– Вином.

– Я знаю, как пахнет вино.

– Кислым вином.

– Нет. Тут что-то другое.

– Выпитое кислое вино.

– Не-е-ет… – протянул Адэр. Заметив улыбку Малики, быстро закрыл окна и прижал рукав к носу. – Ну и вонь…

Улица была не одна. Проехав поворот, Адэр затормозил, сдал назад и уставился на развилку:

– Куда теперь?

Малика закрутила головой. Вскинула руку:

– Смотрите!

Вдали, над лачугами, виднелась крыша: настоящая, не из соломы и фанеры, а из синей, как небо, черепицы. Адэр свернул на ровную, хорошо утрамбованную дорогу.

Вид за окном менялся: чем чётче вырисовывалась на фоне облаков яркая кровля, тем выше и богаче становились дома. Улицу перебежала курица с выводком. За каменными заборами загоготали гуси, загремели цепи, раздался многоголосный хозяйский лай – здесь уже есть что охранять.

Машина догнала двух девушек в цветастых платьях: косы до пояса, на щеках румянец.

Адэр опустил стекло:

– Не подскажете, как проехать к прииску?

Селянки переглянулись, прыснули в кулачки. Одна игриво махнула рукой в обратную сторону:

– Вам туда.

Но Адэр медленно поехал вперёд, посматривая то в лобовое стекло на синюю черепицу, то в зеркало заднего вида на девушек. Поймал на себе взгляд Малики:

– Хочу посмотреть особняк. – И мысленно выругался: перед кем отчитывается?

До особняка дому было далеко, однако по меркам селения это был не дом, а дворец. Красивое добротное здание в два этажа: серый камень, большие окна, резные ставни. Что находилось во дворе – скрывал глухой забор. На скамейке возле калитки важно восседал пухлый, как взбитые сливки, мальчуган. Малец выковыривал из надкушенного ломтя колбасы сало и бросал породистым собачкам, прыгающим возле его толстеньких ножек.

Адэр развернул машину. Проезжая мимо девушек, посигналил и нажал на педаль газа.

***

Хрустальная люстра, сверкающий паркет, массивная мебель – всё производило приятное впечатление. Секретарь в дорогом деловом костюме развлекал рассказами об условиях работы на прииске. Малика смотрела в окно. Постукивая пальцами по лежащему на коленях блокноту, Адэр наблюдал, как девица в узком платье расставляет на столе фарфоровые чашки. Если бы в какой-либо конторе Тезара прислуга в таком же наряде подавала посетителю чай, то через пять минут не было бы ни прислуги, ни конторы. Но здесь не Тезар, и с правилами приличия в этой стране вряд ли знакомы. И даже не в платье дело, а в двух каплях тёмно-фиолетового аметиста в девичьих ушках.

Когда девица и секретарь удалились, Адэр произнёс: