Открыто хлебных лавок – три. Закрыто – восемь. Цена на мясо выросла на мор. Почему у порубежских денег такое мерзкое название? Умерших сто сорок, новорождённых сто шестьдесят. Хлеб исчезает, а бедняки плодятся.

Так… Теперь налоги, пошлины и штрафы. Мизер. В прошлой жизни таких сумм Адэру хватало разве что на подарки племянницам. Но поднимать налоги нельзя. Нельзя начинать правление с непопулярных шагов, реформ и законов.

Рекордно высокая за последние двадцать лет температура воздуха. Метеосводки поступали дважды в неделю, и каждый раз сообщали о рекордах. Ошибка? Возможно. Только зачем ему это?

Плюс двести безработных… Пожар на мебельной фабрике, три жертвы. Чья фабрика? Гражданина Партикурама. Тогда не важно; налоги всё равно идут мимо казны. Слишком много свободы Великий дал иностранным дельцам, но пересматривать законы ещё рано.

Заведено сорок три уголовных дела. Двадцать семь преступников отправлены в искупительные поселения. Это неинтересно… это не надо… и это ерунда… а здесь загнуть уголок, чтобы не забыть перечитать.

Ближе к вечеру Адэр добрался до низа стопки. Взял фирменный глянцевый бланк с оттиском печати отделения тезарского банка, пробежал взглядом по тексту и, бросив лист на стол, заметался по кабинету.

Он без пяти минут нищий – так гласила финансовая выписка. Почти всё, что было в казне, съели расходы на приём. Оставшихся денег едва хватит на содержание замка и жалование многочисленным конторским служащим. Да, он лично подписывал счета. По меркам Тезара суммы были настолько смешными, что даже в голову не пришло сложить их и вычесть из имеющихся средств.

В дверь постучали.

– Что надо? – крикнул Адэр, еле сдерживаясь, чтобы не выскочить в приёмную и не надавать оплеух постучавшему.

На пороге возник Гюст:

– Вы просили родословные дворян…

Но взглянув на Адэра, секретарь тотчас скрылся.

Адэр подлетел к окну, упёрся руками в подоконник. Ему уже не нужны родословные. Его поднимут на смех, если он предложит советникам работать в долг. Как же недальновиден был отец, отправив его в эту глушь. Недруги Великого только и ждут, когда престолонаследник Тезара покинет Порубежье с позором. И этот позор несмываемым пятном ляжет на честь династии Карро. Отец непомерно много поставил на карту. Зачем?

От удара кулаками по подоконнику зазвенели в рамах стёкла. Должен быть выход! Здесь и сейчас! Он обязательно есть! Надо только успокоиться и подумать.

Адэр бродил по пустым коридорам, кружил по комнате собраний, мерил шагами Мраморный зал. Когда лунную дорогу на огромной картине затянули полупрозрачные сумерки, Адэр перешёл в холл. Долго сидел в кресле и, поглощённый мыслями, не заметил, как его окутал полумрак.

Послышались тихие шаги. Из-под центральной лестницы выплыла тень. Немного помедлив, взлетела по ступеням.

– Стоять! – крикнул Адэр. – Включить свет!

Раздался щелчок. Яркий свет люстр залил холл.

Наверху лестницы замер охранитель:

– Простите, я не хотел вас разбудить.

Адэр направился под лестницу. Влево убегал коридор, перед лицом темнела дверь. Адэр открыл её ногой. Нащупал на стене выключатель. Тускло загорелась лампа. Взгляд скользнул по комнатушке, остановился на телефоне.

– Мой господин, – прозвучал за спиной срывающийся баритон.

Адэр подошёл к столу, снял трубку.

– Приёмная старшего советника Троя Дадье, – пропело в ухо. – Представьтесь.

– Я объясню, – словно с того света донеслись слова охранителя.

– Охранитель Адэра Карро, – сказал Адэр телефонистке. Никакой она секретарь. И сидит не в приёмной, а в секретном отделе.

После скрипа и писка послышался недовольный голос Троя: