Я невольно сглатывал слюну, когда она мягко прикасалась пухлыми губками к моей небритой щеке.

От голода, конечно. Готовила она – зашибись.

Я ел ее еду, смотрел на нее, улыбающуюся, веселую, и радовался, что она пришла в себя, что она радуется жизни. Она повадилась что-то рассказывать мне про школу, про дела свои в музыкалке, в танцевальной студии, я особо не вслушивался, просто нравилось, как щебечет. Ощущение уюта было, правильности происходящего. Я оттаивал. Пил кофе, что-то отвечал.

А потом она вставала, поворачивалась убрать посуду в посудомойку, или тянулась к чему-нибудь, привстав на цыпочки… И я залипал на стройные ножки и крепкую попку, на тонкую, изящную линию спины, на длинные темные волосы, змеей по позвоночнику…

Залипал, потеряв нить размышлений, забыв обо всем на свете. Просто смотрел.

И еле успевал отводить взгляд, когда она резко оборачивалась. Краснела немного и улыбалась.

Короче говоря, мы с ней вели себя, как брат и сестра. Внешне. Но эмоции внутри были совсем другие. У меня, по крайней мере.

Я сознательно не думал об этом, не собирался даже.

Завел себе постоянную женщину. Веселую, горячую Варьку. Она работала продавцом обуви и однажды удачно продала мне соломоны.

Ну и завертелось как-то все.

И меня в тот момент все устраивало.

Пожалуй, кроме того, что я себя слишком контролировал в сексе. Потому что пару раз хотелось Варьку назвать другим именем.

Татка про Варьку не знала, домой я ее не приводил. Берег, что ли?

До одного момента.

В тот день она с утра опять что-то щебетала про школу, про выпускной класс, который скоро, про то, что все хотят куда-то поступать, а она никак не определится… А потом мелькнуло мужское имя. Ваня. Сразу резануло по ушам.

Ваня, бл*?

Какой еще, нахер, Ваня?

По офигевшим глазам сестры я понял, что вслух этим поинтересовался. Причем, именно так, именно в этой грубой форме.

– Одноклассник… – удивленно надув губки, ответила она, – мы готовимся по проекту вместе.

– По какому еще проекту? И где готовитесь?

– По экологии. У него дома. Уже месяц.

Бл***!!!

То есть, моя несовершеннолетняя сестра уже месяц ходит в гости к однокласснику, семнадцатилетнему долбо*бу, у которого в активе спермотоксикоз на последней стадии (уж в этом я был уверен, свои семнадцать и вечный стояк на все, что движется и не движется, помнил прекрасно). Ходит к нему домой. Сидит с ним рядом. Может, не просто сидит…

Может, не просто ходит!

В тот момент у меня просто отключились мозги. Именно этим я мог потом хоть немного оправдать свое поведение.

Потому что я начал орать.

Что-то дикое. О том, что она никуда больше не пойдет, что вообще какого хера? И что это за школьная программа такая, и бл*, что происходит???

Она слушала, раскрыв ротик, выглядя при этом до того невинно-порочной, что у меня буквально башню сносило.

И мысли о том, что она уже могла быть не такой уж и невинной, и что могла этим ротиком…

Ну, короче говоря, все грязные мысли, какие могут появиться у мужика в этот момент, у меня появились.

А потом она, видно, пришла в себя, и тоже начала орать.

И я, ошалев от неожиданного преображения невинной овечки в чертенка, выслушал новую, хоть и мало полезную информацию о себе, любимом. О том, что я – бесчувственный козел. Что ни о ком, кроме себя, не думаю, что вообще не имею права ей что-то запрещать… А вишенкой на торте была шикарная информация, что она, оказывается, меня любит.

Че-го???

Я, поначалу, решил, будто ослышался.

Ну, мало ли… Мозг от переизбытка информации перегрелся и потек.

Не мог я слышать то, что услышал.

А она, заметив мое офигение, неожиданно оказалась близко, посмотрела на меня снизу своими раскосыми глазами олененка, с застывшими в них слезами и торопливо заговорила: