Мы сидели в гостиной, соединённой с кухней, смотрели по телеку финал чемпионата по футболу, пили пиво. Короче говоря, обычный отдых парней. 

Татка вернулась с танцев, забежала в дверь, чему-то улыбаясь, видно, хорошо позанималась, настроение было приподнятым. 

И застыла на пороге, растерянно разглядывая нашу компашку. 

И мы тоже замерли. 

- Эээ… Привет… - нерешительно поздоровалась она, парни нестройно ответили, продолжая разглядывать ее. 

И я тоже. Почему-то с раздражением. 

Татка, видно, не переодевалась после занятий, была в обтягивающих лосинах и маечке на голое тело. И в тот момент очень даже явственно было заметно, что лифчика под маечкой нет. 

И вообще, вся она была такая… Тонкая, изящная, замерла в проеме двери, словно картина в раме, волосы убраны вверх в небрежную гульку, и глаза раскосые притягивают взгляды. Она, покраснев от разглядываний парней, наклонила голову и  прошла к себе. 

Пауза, которая возникла после ее ухода,  длилась неприлично долго. 

- Это, бл*, кто? – выдохнул , наконец, Серега, продолжая пристально разглядывать дверь,  за которой скрылась Татка. 

- Сестра. 

- Охереть… 

- Слушай, я думал, она маленькая совсем… - Колян развернулся ко мне, глотнул пива, приходя в себя. 

- Она и есть маленькая, - я неожиданно почувствовал еще большее раздражение, даже злость. Совсем не понравились взгляды парней и их вопросы. – Ей шестнадцать. 

- Возраст согласия… - булькнул пивом Серега, а я повернувшись к нему, нехорошо прищурился.

- Здесь только одно согласие имеет значение. Мое. Понятно? 

- Эммм…

- Понятно???

- Да понятно, все понятно, чего ты? – сдал назад Серега, который знал меня примерно полгода, но за это время убедился, что к моим словам стоит прислушиваться со всей внимательностью. 

Я развернулся к Коляну. Тот пожал плечами, демонстративно равнодушно дуя пиво. 

Даня лишь усмехнулся. Его к малолеткам никогда не тянуло. 

Мы продолжили смотреть матч, но все мои мысли уже были далеки от игры. Я почему-то вспоминал, как Татка стояла под перекрестными взглядами друзей и краснела, и злился. На нее, на парней. И на себя тоже. В конце концов, классифицировав мои эмоции, как приступ братской любви и эгоизма, я успокоился. 

Татка в этот вечер не выходила больше, даже в душ, словно чувствовала, что маячить не стоит, затаилась. И я постепенно пришел в себя. 

Но потом, много позже, вспоминая этот вечер, я понял, что именно тогда все и изменилось. 

И жизнь моя, нормальная, налаженная жизнь, полетела в ебеня со скоростью курьерского поезда.

7. Искушение

- Татка, не зли меня, а? Я ведь реально по жопе настучу! – раздражаюсь я на эту козу, вовремя вспоминая, что она, вообще-то, за свой ночной демарш еще нихера не получила, и собираясь этот момент исправить. 

Ну и напряг свой перенаправить в более спокойное русло. 

Вот вызверюсь на нее сейчас за гулянку с непонятными придурками среди ночи и купание в озере голышом, и стояк утихнет. Извращенец, ага. 

Ну,  я в курсе, если что. 

- Ой, да пошел ты! – она, жопкой своей чувствуя неприятности и мою внезапную злость, тут же вспархивает и быстренько топает к подъезду. – И не вздумай больше за мной следить! Надоел уже! 

- Вот только тебя не спросил,  чего мне делать! – ругаюсь я, но ответом мне служит только хлопанье двери. Показательное. Потому что там доводчик, и, чтоб хлопнуть, надо усилия приложить. Нехилые такие. 

Я выдыхаю. Прикуриваю еще одну. 

Опять выдыхаю. 

Ну все, Серег, все. 

Она ушла. Успокойся.

Она дома, в безопасности, в своей постели. 

И вот не успокаивает это!

Как представлю,  что  она приходит домой, раздевается, идет в душ… А потом ложится в кровать. Голая.