– Рискую навлечь на себя ваш гнев, ваше величество, – пророкотала она – голос у герцогини низкий и грубый, – но всё же осмелюсь высказаться. Бедняга Милта пострадала несправедливо! Во всём виновата странная магия гарутов. Это она рождает грешные порочные мысли. Притяжение, которому невозможно сопротивляться. Мрачные воины, прибывшие сюда с вашим мужем, они… отличаются от наших мужчин – они привлекают, будоражат, лишают рассудка… – чем дальше она говорила, тем более запальчивой становилась её речь.

В чём-то она была права – окружение Гурго и он сам сильно выделялись – как один рослые, плечистые, с тяжёлым подчиняющим взглядом. Воины-варвары. В то время как среди представителей сильного пола Льема встречались в основном художники, поэты и прочие деятели творческих профессий. Льем уже несколько столетий дарует миру бессмертные сокровища литературы и искусства. Наши мужчины в основном невысоки, худы, бледны, беловолосы. Утончённо-красивы. Манерны. Но… до недавнего времени ни самого Гурго, ни его воинов я не рассматривала, как мужчин. Тем более – привлекательных и будоражащих. Потому что как захватчики, явившиеся в твою землю, могут нравиться и уж тем более волновать? Это неправильно… Вон и муж это понимал и не требовал от меня даже исполнять супружеский долг.

Вскидываю брови:

– Мой муж – гарут, я его лайдори. И я успешно сопротивляюсь этой странной, как вы говорите, притягательности.

– Значит, правда, что вы до сих пор не разделили с ним ложе? – визгливо сообщила лэрина Нибл – тощая, длинная, похожая на единицу.

Я вспыхнула.

– Речь не обо мне! – произнесла строго.

– Как раз таки о вас, ваше величество, – заметила рассудительная графиня Кросси. – Потому что есть категория женщин, обделённых Истинными богами, которые не чувствуют влечения к противоположному полу и не ощущают будоражащий призыв. Но и мужчины обычно от таких женщин быстро оказываются. Так что, моя королева, – проговорила графиня, – не исключено, что это вы просто не привлекаете своего мужа. Как женщина… Вот и злитесь и отыгрываетесь на более успешных, таких, как Милта…

Пофыркав и посмеявшись, дамы разошлись, оставив меня в полном смятении… И сомнениях.

Вдруг я действительно не привлекаю мужа, как женщина. Ведь он никогда не говорил мне обратного?

Я очень волновалась, думая о том, что Гурго собирается прийти ко мне этой ночью. Попросила служанок особенно потрудиться надо мной. Мне вычесали волосы так, чтобы волосок лежал к волоску. Золото в волосах начало особенно играть и искриться. И этот блеск оседал таинственными искорками и в моих глазах. Меня вымыли и умастили тело ароматными маслами – от них кожа становилась не только очень нежной, будто атласной, и душистой, словно в неё впитался запах цветущего луга.

Одели меня лишь в длинную сорочку из эльфийской паутины – тончайшая полупрозрачная ткань, которая слабо мерцает. Этот пикантный туалет почти ничего не скрывал и, взглянув на себя в зеркало, я залилась яркой краской. Невольно захотелось укрыться волосами – благо, ниспадая до самых пят, они укутывают меня, как покрывало. Но служанки настояли, что локоны лучше откинуть на спину.

Я поддалась.

В конце концов, стараюсь для мужа. Рано или поздно он должен увидеть меня совсем без одежды. Не только увидеть, но и познать. Я не должна стесняться.

Но убеждать себя легче, чем действовать.

Когда служанки ушли, я, став у окна, обняла себя руками и всё-таки укуталась в волосы.

Ожидание было томительным и изматывающим. Моя смелость утекала, как песчинки в песочных часах. Скоро от неё не останется и следа. А я юркну в кровать, натяну одеяло до ушей и притворюсь спящей.