Идя в спальню Мирона, морально я готовилась к боли и унижению. Унижение, безусловно, было, но боль...

Трогал он меня действительно осторожно, можно сказать, нежно. Долго это будет длиться? До каких пор он будет лапать меня? Мирон же рассчитывает на какой-то финал? Может, он просто ждёт моих слёз и извинений, а я чего-то не поняла, поэтому лежу сейчас с раздвинутыми ногами, а его пальцы...

– М-м-м, – внезапно вырвалось у меня.

Меня испугал собственный стон. Что со мной происходит?

Тело стало податливым и мягким, как тёплый воск. Я вся горела, будто Мирон своим грязным наказанием уже отправил меня в ад. Грудь нестерпимо ныла. Мне хотелось коснуться её и сжать. Или чтобы Мирон снова коснулся?

Проваливаясь в этот бред, я начала изнемогать от желания съедающего меня изнутри. Самое страшное творилось между моих ног. С каждой минутой Мирон наращивал темп, безжалостно терзая мою розовую горошинку. Он уже не был нежным или осторожным. Дышал мне в висок так тяжело, будто готов был умереть сейчас вместе со мной.

У меня было именно ощущение, что я умираю. Прикосновения мужчины уже были невыносимо острыми, запредельными. Я едва сдерживалась, чтобы не застонать снова. А эта пружина внизу живота, которая закручивалась всё сильнее, сводила меня с ума.

– Давай, моя девочка! – страстно прошептал мне Мирон. – Кончи для меня. Кончи так, как никогда не кончала!

Боже, о чём это он? Что ему нужно от меня?

Не владея собой, поддавшись какому-то безумию, я начала поднимать бёдра навстречу его руке, желая только одного, чтобы эта пытка закончилась немедленно.

– Нет, боже! Нет! – сама не понимая смысл того, что я несу, стонала я, забившись в судорогах на кровати, словно рыба, выброшенная на берег.

– Да, куколка! Да! – радостно рычал мне в висок Мирон.

Пружина в животе лопнула, взрывая меня изнутри на миллиарды цветных стёклышек. В подсознании вспыхнул фейерверк, потом радуга. И всё закончилось.

Я очнулась оттого, что снова начала замерзать. Покрывшееся испариной тело требовало, чтобы его укрыли одеялом и дали ему хорошенько выспаться. Как же хотелось спать!

С трудом вспомнив, где я и кто рядом со мной, я открыла глаза.

Мирон смотрел на меня с такой самодовольной улыбкой на лице, будто ему только что за меня денег заплатили.

– Божественно кончаешь! С ума сойти! Видишь, как у меня весело, Ульяна, а ты ехать не хотела.

От осознания того, что только что произошло, мне стало плохо. Настолько же, насколько только что было хорошо. Это самое настоящее предательство по отношению к Умару! Теперь я его недостойна. Лучше бы он меня не пытался выкупить, потому что я больше не ощущала себя невинной. Мирон не трахал меня, но после того, что только что произошло, мне уже никогда не отмыться и не почувствовать себя чистой!

Мой мучитель протянул ко мне свою руку, чтобы дотронуться до моих губ, а может, хотел снова засунуть в меня пальцы? Решив не искушать судьбу, я резко отвернула голову, не позволив ему этого сделать.

– Ты доволен, Мирон? – не глядя на него, спросила я. – Я могу идти?

– Доволен, – каким-то совсем нерадостным тоном ответил он. – Можешь проваливать!

Пулей соскочив с кровати, я натянула на себя трусики. Мирон мгновенно оказался рядом со мной, а затем грубо схватил меня за подбородок, заставив смотреть ему в глаза.

– А теперь скажи: "Прости меня, Руслан! Я больше так не буду!" – потребовал он.

Ему мало моих "извинений"? Вот же сука!

Я уже была мысленно за дверью его спальни, поэтому каждая секунда, что я всё ещё здесь, казалась мне вечностью.

– Прости меня, Русланчик, – передразнивая брюнетку с перекаченными губами, всё ещё ждущую своей очереди в ванной, сказала я с издёвкой, нарываясь на очередные неприятности. – Я больше ТАК не буду!