– А ты получается оказался между ними, и возможно возникнут какие-то проблемы из-за твоего расследования?

– Ты как всегда зришь в корень, Ваня, – печально сказал Алексей, – проблемы уже начались.

– Какие же?

– За мной следят.

– Ты уверен? – спросил Иван.

– Да. В Петербурге меня проводили до вокзала. В Москве пока я никого не заметил, но предполагаю, что это вопрос времени.

– Твой отец в курсе?

– Нет и я не хочу ему говорить. Это только всё усугубит. Знаешь, скажу тебе, как другу, откровенно. Меня и так стесняет, что все вокруг думают.

– И что же все думают?

– Что я ни на что не годен, а карьеру делаю благодаря батюшке.

– Не говори глупости, могу тебя уверить, что ты сам по себе достоин своего места. Кроме того, сам знаешь, в Петербурге половина чиновников двигается по службе только благодаря связям. Поэтому ты заблуждаешься, никто на тебя внимания не обращает. Не такой ты и уникальный для столицы.

– Я сам обращаю. Это главное. Пусть у меня сейчас и неблагодарная задача, но я с ней справлюсь сам, без помощи.

– Ну хорошо, – не стал спорить с другом Трегубов, – а в чём именно заключается твоя задача?

– Что ты знаешь об анархистах? – спросил Стрельцов.

– Немногое. Новое течение среди противников самодержавия, отрицают существование государства, социального общества, хотят вернуть времена, когда каждый сам за себя с палкой в руке и нет никаких законов.

– Ты не совсем прав, они не отрицают социальное общество, но государство считают насилием над личностью.

– Как же они тогда хотят жить? – заинтересовался Иван.

– Небольшими коммунами, где всё решается внутри между членами этих коммун.

– Это невозможно, – возразил Иван. Если не будет закона люди возьмутся за топоры и вилы, чтобы разрешить возникшие между собой споры. А разногласия между коммунами? Как тогда? Будут воевать друг с другом, коммуна на коммуну, деревня на деревню. Вся наша история опровергает такое мироустройство. А как начнутся войны, то снова возникнут государства, армии, цари, сенаторы. Куда от этого деться?

– Это ты понимаешь и я понимаю. Мы у себя на службе видим к чему способна человеческая натура. Но представь другое. Человек вырос в благородном обществе, где хотя бы внешне существуют правила порядочности для всех без исключения, затем учился в университете с подобными себе, читал и обсуждал с ними современную литературу, философов гуманистов. А затем, когда такой человек выходит из своего кокона или улья, назови это как хочешь, в настоящую жизнь, то он видит кругом сплошную несправедливость. Дальше ему начинает казаться, что это потому, что никто вокруг него не понимает, как нужно жить. Кроме него, конечно. Он то понимает и готов со своими единомышленниками объяснить это остальным.

– А если объяснить не получается? – спросил Трегубов.

– Это ты правильно подметил, мы это уже проходили с народовольцами, если убедить не получается, то те, кто не убеждаются, устраняются пулями и бомбами.

– Так что же анархисты – это новые народовольцы?

– Пока мне сложно дать однозначный ответ.

– Хорошо, но я не понял какова твоя роль?

– Батюшка не считает анархистов заслуживающими внимания. Он думает, что это мечтатели о, как ты правильно заметил, невозможном варианте существования общества. Тем более, что в основном все ячейки анархистов находятся за границей, в Швейцарии или в Лондоне. Тот же Кропоткин, он нём то ты слышал? Он тоже в Лондоне.

– Да, конечно, умнейший человек, странно, что он тоже верит в…

– В то что человек способен измениться к лучшему, – перебил Ивана Алексей. Это потому что он всех меряет по себе. Считает, что все вокруг умные с широкой душой и, что у каждого сердце болит за ближнего своего. А это не так. Но мы отвлеклись. Помимо того, что эти кружки за границей, часто они состоят исключительно из еврейской молодежи, эмигрировавшей из Российской империи.