– Кто это? – спросил Иоанн.
– Это Анна, самый влиятельный человек в городе. Хоть первосвященник сейчас Каиафа – его зять, все понимают, что настоящая власть и контроль в его руках. А это Ленар, богатейший купец города, который покровительствует Анне. Половина менял города работают под его крылом, да и караваны в первую очередь идут к нему. Говорят, что Ленар имеет власть решать, какие товары ввозить в Иерусалим, какие нет, и цены сам устанавливает. Но ты держи язык за зубами!
– Конечно, дядя Аарон, я… не… не переживайте!
– Люди многого не знают сынок, да и тебе не стоит. Тут в тени такие дела решаются… Сам префект со своей разведкой всего не знает.
– А люди? – почему-то шепотом спросил парень.
– А им что? Если радуга задержится на небе, то о ней начинают забывать. Так и тут: поговорили немного – и смирились. А вот смотри, какие паломники странные к Храму идут, – сменил тему Аарон.
Иоанн увидел четверых мужчин и двух женщин. Одеты они были на удивление ярко и броско. У каждого на руках браслеты, причем у мужчин даже больше, чем у восхитительных дам, в красивых, но не прилично коротких платьях.
– Артисты! – произнес Аарон и добавил с непроизвольной нежностью: – Дочка очень хотела сходить.
– Да, дядя, она рассказывала.
– Ну вот… нравится ей это. Говорит, что акробаты у них и танцоры потрясающие. Сходите! – подтолкнул Иоанна коэн. – Бейла, конечно, против, но мы ей и не скажем.
Один из мужчин показал пальцем на мальчугана лет семи, который шел ему навстречу. Тот остановился в недоумении. Артист взмахнул тростью, и она, как по волшебству, превратилась в платок. Глаза малыша засверкали, и раздался смех. Люди, видевшие это, остановились. Кто-то стал подходить ближе. Виртуоз показал мальчику монету, потом резко спрятал ее в другую руку и тут же раскрыл ладонь. Мальчонка в удивлении с визгом закричал: «Пропала!» Толпа засмеялась. А когда монета неожиданно появилась из-за левого уха мальчишки, раздался второй взрыв смеха. Другой артист взял из корзины торговца четыре граната и стал жонглировать ими, а одна из девушек положила дощечку на цилиндр и начала балансировать на ней под мелодию, что наигрывал на дудочке высокий и худощавый музыкант. Даже у дяди Аарона глаза засветились по-детски.
– Зазывают, – усмехнулся он.
– Вот это да! Им понадобился всего миг – и они привлекли внимание десятков людей, да так, что те позабыли про все на свете, куда шли и зачем! – Иоанн стоял завороженный, чувствуя восхищение и какую-то добрую зависть.
– В душе я тоже хотел бы быть артистом и веселить людей… – пробормотал он, но Аарон ничего не услышал.
Неподалеку Иоанн заметил странную повозку с двумя изящными лошадьми рыжей масти. Их головы были украшены перьями, а в шелковистые гривы вплетены разноцветные нити. И хоть они и были запряжены в повозку, их крупы были покрыты попонами, украшенными разноцветными бусинами и блестками, которые переливались на солнце, слепя глаза. В самой повозке стояла клетка с двумя яркими диковинными попугаями, лежали обручи и копья, украшенные мехом, а также сетка с шарами, видимо, для жонглирования. При виде всего этого пестрого великолепия глаза Иоанна разбежались, рот расплылся в улыбке, и он хоть на миг захотел окунуться в этот мир.
Мятеж
Шли годы. Иоанн легко влился в ритм столицы. Дядя Аарон помог ему проникнуться тайнами политики и закулисных сцен, которые обыватели не всегда понимали. И конечно, он изучил суть обрядов в Храме, Тору и другие философии и верования. Для саддукеев было странно уделять внимание не только языческим философиям, но даже иным иудейским пророкам, однако Аарон был не как все. Иоанн же, в свою очередь, видел его внутреннюю борьбу за самоопределение и сочувствовал. Симпатии Аарона к другим учениям, выбивали его из общей массы власть имущего сословия саддукеев, контролировавших Судейский совет и принятие основных решений в городе. Казалось, что Аарон давно должен был готовить Иоанна к священничеству, особенно видя, что тесная дружба с его любимой дочкой может перерасти в супружество, тем не менее этого не происходило.