Артём задумчиво пожал своими громадными плечами.

— Сам говорил, что спорт — тоже терапия.

— Да, я так говорил и не отказываюсь от своих слов, хоть ты и не принимаешь мою точку зрения.

— Я твою точку зрения принимаю. Но поддерживаю только то, что физуха — единственная грёбаная терапия, которая нужна человеку. А остальное — горе от ума. Если есть чем руки занять, голова не болит всякой хернёй. Так что ты бы лучше своих… па-ци-ен-тов ко мне гнал, если действительно хочешь им помочь. А я тебе процент отстегну.

— Большой? — поинтересовался я, делая вид, будто мне правда интересно.

Артём подумал и заключил:

— Двадцать на восемьдесят.

— Неплохо. А что будешь делать с совсем неспортивными клиентами преклонного возраста? Или с тощими юными девчонками, которых ветром сдуть может?

— Со старичками всё просто — ЛФК, басик, скандинавская ходьба. А с юными ещё проще.

Тут он ухмыльнулся и неосознанно облизнул губы. А меня пробрал смех.

— Тёма, я поражаюсь твоему аппетиту! Ты реально готов трахать всех без разбору?

— Молодых ты имеешь ввиду? Конечно. А в чём проблема? Я, в отличие от некоторых, неженат. Да и ты, ты сам, неужели ни разу не трахнул какую-нибудь пациенточку?

— Нет, — серьёзно ответил я.

— Не верю. Сколько всяких киношек про то, как психиатры, врачи всякие чпокаются со своими подопечными. Тут, как говорится, сам бог велел. Она тебе душу отворяет, а ты ей вшпиливаешь в глотку, чтобы молчала громче.

— Нет, — повторил я. — У меня были случаи… Скажем, пограничные. Вроде флирта. И соблазняли — тоже бывало. Но с тех пор, как я с Алисой…

Я запнулся.

В памяти всплыл образ Русалки, извивавшейся на моём члене сегодня ночью. Первая женщина, с кем я был с тех пор, как мы с Алисой поженились. И даже ещё раньше — со времён, как мы стали жить вместе. Первая. Но что я почувствовал, утолив инстинктивный порыв обладания? Спазм. Приятный, полуминутный спазм в мошонке и пенисе. Опустошение. Быстрое, своевременное опустошение, вроде мастурбации. И больше — ничего. Ни мук совести, ни эйфории, ни хоть сколько-то окрыляющей радости.

— В общем, не было у меня с пациентками, — закончил я мысль.

Даже если Артём угадал в моём лице секундное замешательство, он всё равно прекратил расспросы и перевёл тему в другое русло.

Пожалуй, этот навык был в нём одним из самых ценных. Сам того не осознавая, он пользовался психологическими приёмами трансформации диалогов, когда болевая тема доходит до определённой отметки, и дальше есть выбор — взломать барьер или сделать шаг в сторону. Хороший психотерапевт знает, что и то, и то приносит свой результат, но критическая точка кипения не может быть основным инструментом. Иногда нет иного варианта, кроме как ломиться напрямик. Но иногда барьер растворяется, не сразу и небыстро, это долгий труд. Как наращивание мышечной массы, как приживление связок, как срастание костей. Время — всему нужно время.

После тренировки мы вдвоём вышли в дождливый сентябрьский вечер. Артём со своим гигантским спортивным рюкзаком, висящем на одном плече, и я с кожаной сумкой, в которой носил форму и кроссовки, стояли под козырьком на крыльце фитнес-клуба. Мне нужно было добежать до машины, припаркованной на заднем дворе, а Артём был пеший, так как от дома до клуба ему идти неторопливым шагом минут пятнадцать от силы. Однако дождь сделал ему неприятный сюрприз.

Я закурил. Артём глянул на меня искоса и проворчал:

— Бросал бы ты это дело, Кам. В нашем возрасте такие штуки чреваты. Ещё стоять перестанет.

— Спасибо за заботу о моём стояке. Но можешь поверить на слово, с этим у меня полный порядок. Собственно, по этой причине я и был уставший сегодня.