— На Гарри Поттера похож, — заметила Маринка.

— Точно.

Кстати, «Поттериану» я тоже прочла на английском и осталась в полном восторге. Разве что о сексуальной привлекательности главного героя я никогда не задумывалась. Однако этот «Поттер» был весьма хорош внешне, и всё же надо признать — с головой у него конкретные проблемы.

— Как думаешь, а Гарри и Гермиона занимались сексом? — в точности отразила мои мысли подруга.

— Вообще-то, он женился на Джинни Уизли, — поправила я. — И у них родилось трое детей. Хотя, пожалуй, все фанаты видели с ним Гермиону.

— Да я разве о том спросила? — захохотала Маринка.

— Можешь пофантазировать на эту тему!

— Я лучше пофантазирую о нашем соседе, — с этими словами она извлекла вожделенную бутыль и победно вскинула над головой. — Так выпьем же за разврат!

— Легко! Хотя не уверена, что наш «Гарри» — отвязный парень.

— За милым фасадом часто прячутся самые дикие черти…

— И не поспоришь, — согласилась я, протягивая Маринке, которая уже вытянула из горлышка пробку мастерским движением, два бокала для шампанского.

Мы вышли на балкон. Ночной Стамбул раскинулся перед нами бесконечностью красок, звуков и запахов. Я была здесь однажды проездом и не успела насладиться максимальным безумием этого города, где полно мечетей, туристов, самых отвязных заведений, автомобилей, дорог, рынков, попрошаек и всего на свете. Узкие улочки, непрерывная беготня, гомон, ароматы тысяч блюд, специй, сточных вод, цветов, бесчисленное количество языков и наречий. Стамбул — это как Москва, только шумнее, ярче, опаснее и с восточным колоритом.

— Пусть этот отпуск запомнится нам навсегда! — пожелала я и залпом осушила всё, что было в моём бокале.

Маринка, сидевшая в кресле, закурила. Я стояла у балконного ограждения, смотрела вниз.

Не верилось, что мечты иногда сбываются. И то я готова была отказаться от этого шанса, понимая, что мой безответно влюблённый ухажёр не получит доступ к моему телу даже за ту баснословную сумму, которую я нашла в конверте. Есть деньги, есть большие деньги, а есть неприлично большие деньги. Виталий Николаевич отсчитал мне ровно столько, чтобы и меня, не самую застенчивую и пугливую, бросило в краску, холод и ужас одновременно.

Мы ругались с Маринкой, наверное, до полуночи. Я даже позабыла о своём болезненном состоянии и с пеной у рта доказывала подруге, что принимать такие подарки — преступление. На что Маринка резонно заметила, что на конверте нет ни адресата, ни отправители, ни записки, ни хоть какого-либо намёка на принадлежность кому или для кого-то.

— Считай, что мы их просто нашли! Я нашла, раз уж на то пошло! Ты даже не соизволила сама посмотреть!

В итоге я уступила. Потому что с утра я стенала о несправедливости, готова была снова разрыдаться оттого, как больно осознавать себя никому ненужной, чувствуя внутри неисчерпаемый запас любви, притом бесполезной любви, невзаимной, гниющей без надобности… А тут на тебе — чужая любовь, тоже невзаимная, тоже помешанная, тоже нездоровая, зато направленная ко мне. Ко мне. Меня всё-таки любят. Хоть кто-то да любит.

Я подумала, была бы у меня возможность просто взять и выбросить целую кучу денег тем двоим — Камилю и Артёму — разве было бы мне жалко? Нет. Нисколько. Да, я ругалась на них, поливала желчью от полнейшего бессилия за то, что они выбрали не меня. Кричала, провоцировала, ломилась в закрытые двери, как могла, как умела. Но я бы никогда по-настоящему не навредила им. Я даже желала им счастья, будь они прокляты! Даже с их шваброй лупоглазой — если им всем так нравится, что ж…

«Мы выбираем, нас выбирают — как это часто не совпадает…» — со мной так и случилось. Никто не виноват. Даже белобрысая вобла, чтоб ей оргазмов три года не видать. Так случилось и с Большовым — ужасно некрасивым, толстым, безнадёжно женатым Виталием Николаевичем. И я тоже не виновата, что не могу испытать к нему влечения, да хотя бы просто интереса. Но я могу взять его деньги и попробовать сделать немного счастливее себя, а заодно маму, тётю и Маринку. Мы все заслуживаем любви, пусть и выраженной в деньгах.