Обожение, договорим за тринитариев, есть обретение способности преодолевать все и вся, в частности, социальные ограничения, все и вся единить, единить, ничто не умаляя, но напротив, давая некоему простор и силу, например, различиям в этничности, языке, статусе социальном и прочем малом. К этому стремится человек христианской веры.

Обожение есть вступление в новую для человека эру – эру милосердия и овладения силами бытия. К этому влечется христианин.

Восстановление духовности человека, уподобление его Богу требует усилий, глубокой духовной работы. «Никоим образом, – утверждает Григорий Нисский, – не следует ни ослаблять напряжение труда и ни оставлять ранее начатых подвигов, ни оглядываться на прошлые заслуги, если что было совершено ревностно, но обо всем забыть и только вперед простираться, следуя апостолу, и сокрушать сердце (Пс. 50: 19)» [8, с. 190]. Работа эта также есть ценность ценностей для христианина. На это указывают Отцы Церкви, стоявшие у истоков тринитарного прочтения Бога.

Спасение души и обожение в тринитарной истории человека отчетливо сопрягается с такими новозаветными ценностями, как смирение и любовь к Богу. Тринитарность закрепляет их статус.

Человек, сколь ни велики его труды, никогда не воздаст и не превысит дарованное ему Создателем. Бог Отец, Бог Сын и Святый Дух не по трудам, но по любви к человеку даровали ему способность и возможность соучаствовать в Евангелии. «Ведь притом, – замечает Григорий Нисский, – сколь велики дары, невозможно найти трудов, им соответствующих. Но нужна великая вера и надежда, чтобы ими, а не трудами измерялось воздаяние. Основание же веры – нищета духовная и к Богу неизмеримая любовь» [8, с. 190].

Нищета духовная (смирение) и к Богу неизмеримая любовь – вот ценность ценностей христианина. Нужно забыть свое «я», дабы встать вровень с собою как соучастником Христа. Этой максимою спасается христианин и идет к обожению.

Тринитарное учение, сосредоточившись на внутреннем человека, ценностью для человека поставило красоту. И Григорий Богослов, и Григорий Нисский, и Василий Великий – все писали и говорили о красоте разумной, о прекрасном, об истинно прекрасном, о красоте первообразной и др. [ср. Григорий Нисский: 8, с. 98–99]. Прекрасное в их прочтении есть Божество. Прекрасное есть Триединый Бог в своей неизменности, не обусловленности ничем, в своей любви к человеку, своем милосердии к нему, своей поддержке его, своем участии во всех земных событиях. Бога – Бога – Творца – святители называют Художником, подчеркивая, что творимое им есть явление Его совершенства, есть прекрасное (в своем естестве; ср.: Василий Великий о прекрасном [10, с. 124]). Григорий Богослов замечает, что сама вера в истории людей есть восприятие ими некоего как прекрасного [1, с. 487].

Прекрасным – красотой первообразной – живет и человек. Им он поверяет свое бытие, им он сберегает свою духовность, его он пестует в себе как свое начало. Об этом многие и многие страницы вдохновенных трудов отцов тринитарного учения.

К горнему и горнему устремлена душа исповедующего Святую Троицу человека. Вся его жизнь есть нескончаемый подвиг, нескончаемое стояние пред абсолютом.

Срединной в сфере ценностной для тринитарного сознания стала идея согласия, мира среди людей – идея соборности. Мир, единение – основа спасения и обожения. Само строение мироздания, строение Божие указывает человеку на необходимость искания согласия в себе и согласия с себе подобными. Приведем страстный монолог святителя Григория Богослова по данной теме. «Необходимость доброжелательства и согласия достаточно уже доказывается этим одним, то есть подражанием Богу и существам Божественным, ибо на них только взирать и безопасно душе, созданной по образу Божию, дабы стремлением к Божественному и посильным употреблением в наибольшей мере сохранить ей свое благородство. Кроме того, внимая гласу Божию,