После обхода дромадера и устранения мелких замечаний Митя вернулся в сеть, подгоняемый желанием утолить своё любопытство. Ведь он увидел мое сообщение сразу, еще утром, но с непривычки не решился запустить его себе с ходу в кровь. Он сел на бетонный край причала, свесил ноги к зелёной послушной ряби, прочёл мой заход с фланга… улыбнулся, вспомнил десять капель дождя, а, спустя пару часов, на удивление, без ужимок пообещал выдать мне все явки и пароли своей невыполнимой миссии. И вот, уже через месяц маленькая русская девочка прыгала от радости по московской квартире, держа в руках сдержанное слово черногорского капитана в формате аудиозаписи:

«Привет. Да, да, то самое: «Неужели». Я, наконец-то, нашёл время, чтобы… Ну, как время – настроение, чтобы сесть и что-то записать. Записать это, на самом деле, оказалось не так-то просто, как я думал. Я несколько раз уже собирался это сделать и начинал. Даже что-то наговорил, но какая-то получалась полная херня, что этот бред мне просто было стыдно и неприятно отправлять, поэтому ничего не отправлял. Ну, сорян. Да, я с годами стал хуже. Я неприятный, я прекрасно это понимаю. Поэтому, честно говоря, я уже не сильно переживаю, когда люди догадываются, что я неприятный. Уж извини, как есть.

Та-а-ак, ну, я, честно говоря, даже не знаю, с чего начать. Как я понял, тебе нужен надлом, драматизм и уникальный опыт. Я надлома не обещаю, драматизма тем более. Не знаю, давай попробую описать, начиная с детства. С детства это прямо совсем тяжело, потому что я ни хера не помню свое детство. Абсолютно ничего, потому что… Не знаю даже…»

Митька помолчал и продолжил:

«Пожалуй, мне не было интересно в моем детстве, не было интересно учиться в школе, не было интересно общаться с одноклассниками, ни хера не было интересно. К сожалению, или, к счастью, тогда не было компьютерных игр. Если бы они были, я бы, наверное, ушёл в них с головой и оторвался бы как-то от реальности, но их не было. Поэтому реальность была отвратительной. Она мне безумно не нравилась. Всё не нравилось: ни одноклассники, ни друзья во дворе, ни школа, ни-че-го. И поэтому я читал, я читал очень много книг.

Моя мама, если помнишь, была учительницей начальных классов. Я шел с опережением с рождения».

Митька засмеялся и выдохнул пар от вейпа:

«Я начал читать года в четыре. Моя первая книжка, как сейчас помню, была «Маленький мук», а дальше я читал только про море. Я лет, наверное, в шесть прочитал Джека Лондона, Рафаэля Сабатини, Жуля Верна, естественно, ну, и всякое такое. Потом я много раз перечитывал Сабатини и Лондона я читал, наверное, в своей жизни раз десять точно. Книжки про море были моим всем, были моим детством. И в этих книжках… Я просто в них уходил, укрывался от реальности. Мне, в принципе, с каким-нибудь там Диком Сэндом было гораздо интереснее, чем с каким-нибудь Васей Ивановым из соседнего подъезда. Ну, потому что Дик был крутой чувак, в пятнадцать лет водил корабль. А товарищ Иванов был такой же обалдуй, как и я, который не хотел учиться и получал двойки. Ну, в общем «такое». Короче, школа мимо, школа абсолютно мимо, институт – первое высшее – тоже мимо. Я шел в институт с воодушевлением, какие-то у меня были идеалистические взгляды, что вот я такой сейчас иду учиться на инженера, это всё такое интересное. Но…

Митька снова вздохнул и втянул в себя пар:

«Через три месяца после начала обучения (в девяносто седьмом году я поступил в институт), ну да, где-то к Новому году я понял, что это снова полная херня, и я явно не туда пошёл.

Вместо учебы я затусил с чуваками, которые учились на пятом курсе. Или там у них чуть ли не преддипломная практика? Была веселая компания, то есть, я первокурсник, они пятикурсники, все это было очень здорово, но на учебу я конкретно подзабил. Каким чудом я проскочил это первое высшее, не загремел в армию, я не знаю. Я всегда был везунчиком.