В целом, медийка – это была какая-то очень странная страница в моей жизни. Я не понимаю, честно говоря, как я три года умудрился там отсидеть. Такой был период жизни, видимо. Я был разведен с первой женой, и со второй это всё было такое кривое, косое. Жил я один, и меня в тот момент это устраивало. Во всем был непонятный статус: с семейной жизнью, с женщинами, с работой. Мне хотелось чувствовать себя несколько заблудившимся, потерявшимся.
А дальше самое интересное и началось».
Я прослушала запись Митькиной исповеди трижды, затем предоставила моему электронному перу перевести ее в текстовые знаки с соблюдением норм русского языка. Получилось двадцать страниц с трудом читаемой белиберды, которую мои, по-прежнему нежные, руки превратили в 12-страничный монолог о первых двадцати семи годах из жизни хорошего парня.
От себя добавлю, что, когда работа над тем факапным (по словам Митьки и моему внутреннему убеждению) сайтом была закончена, он буднично бросил меня. Знаете, как пылинку смахивают с плеча. Я падала, как та самая невидимая пылинка, медленно и временами мучительно настолько, что рифма то и дело выступала и моментально кристаллизовалась прямо на моих погасших глазах со свойственной падению образностью.
Послевкусие
Мне не больно, не обидно,
Мне уже совсем никак.
Не смешно почти, не стыдно,
Пустота и полумрак.
Недостойных, недопитых,
Пыльных мыслей лабиринт,
Уязвлено ядовитых.
С сорванной резьбою винт.
Безвозвратно, неизбежно
Запоздалый листопад
Так поспешно, так небрежно,
Оголил вишневый сад.
Отступаю, соглашаюсь,
Жду февральские метели,
Позволяю, унижаюсь.
Заржавели карусели.
Декабрь, 2007
Все пройдет
Он уйдет, но она не закончится,
Чуть померкнет сияние глаз.
Он уйдет, и ее одиночество
Разлетится осколками фраз.
Он уйдет, попрощавшись заранее,
Никуда, ни за чем, ни к кому…
В мире снов лишь оставив признание:
«Как же тошно ему одному».
Он уйдет по пескам перламутровым
В глубину африканских морей.
Он уйдет, и глаза ее мутные
Будут плыть в ожидании дней,
Когда сумрачный призрак сознания
Распахнет в бесконечность окно.
Все пройдет. И его очертание
Будет в вечности погребено.
Февраль, 2008
Чужие руки
Пусть тысячу раз не мой.
Я буду твоей заветной,
Рассеянной и смешной,
Загадочной, незаметной.
Пусть тысячу раз не в такт.
Ты будешь в моем разбитом.
Пусть небо, меняя фрак,
Считает тебя забытым.
Пусть каждый своей живет
И греет чужие руки.
Мы были знакомы год,
Лечили друг друга от скуки.
Май, 2008
Далеко
Скажи мне, что ты далеко,
Где ветер так греет душу.
Что там без меня легко,
Что смех мой тебе не нужен.
Скажи мне, что больше нет
Причины для возвращенья,
Что счастья нашел билет
Без адреса и назначенья.
Скажи мне, что все было зря,
А, может, и не было вовсе.
Что завтрашняя заря
Тебя обо мне не спросит.
Скажи мне, что это был сон,
Живое воображенье.
Что ты растворился в нем
Как в собственном отражении.
Июнь, 2008
Кружева
Сквозь нежности кружева
Мерещится ее образ.
Созвучия, не слова.
В груди вместо сердца – компас,
Направленный на восток
Алеющего рассвета.
В груди вместо сердца – ток,
Несдержанного поэта.
Оборваны провода
И стерты страницы судеб.
Разбитая глыба льда
Люпиновым полем не будет.
Август, 2008
Эхо
Без претензий на реальность
Без расчета на ответ
Подавляю мыслей дальность,
Не смотрю на млечный свет.
Сон короткими глотками
Утоляет лишь на миг.
И журавлик-оригами,
Не кричит уже. Привык.
Он простился с синевою.
На дворе стоял апрель.
Только слышит он, порою,
Слабым эхом слово «верь».
Октябрь, 2008
Глава 1.3. Мне бы в небо
Вколонкахиграет:
Don’t worry, be happy, Bobby macferrin.
Подсознательно я, конечно, понимала, что Митька бросил не меня. У нас не было ничего из того, что можно было бы бросить. Мы просто пересеклись пару раз, не потому что кто-то был кому-то нужен, а потому что у каждого были на то свои, не связанные с влечением и привязанностью причины. Он вышел из круга первым, так как его причины были исчерпаны. Ушел, улетел, уплыл, скрылся далеко-далеко, где ему просто кровь из носу приспичило найти себя. Это несколько облегчало мою неприкаянность. Все же, когда мужик уходит не к другой бабе, а чего-то там искать или доказывать, это вызывает даже некое сочувствие, желание похлопать по плечу, вместо любимого бабского вопроса: «Что со мной не так?»