– Если она тебя в дуб не превратит, я тебя сам в жабу превращу, – буркнул Костя. – Закодирую тебя на пару лет, в пруду у себя во дворе помещу. Прикажу Снежке и Серому глаз с тебя не спускать.

– Тоже мне опекуны нашлись! И как мне лес защищать, если мне ничего нельзя предпринимать? – бурчал Саныч.

– Но, точно не увлекшись, в виде медведя ногу охотнику оторвать. Вот же я набегался по судам бюро тогда. Ты мне до сих пор должен. – Костя устало закрыл лицо ладонью. – Не знаю, придумай что-нибудь… Листовки, курсы молодого лесника. Молодёжь привлекай и обучай, что ли. Сам посиди и подумай! Не мои же это проблемы.

– Так этна молодежь вся в своих телефонах. Ходют, что навьи мертвяки проклятые полусгорбленные и смотрят в телефоны свои как в треклятое черное зеркало, которое их души поглощает. Жуть берет, а вроде не разлагаются и мертвечиной не пахнут, но как будто зачарованные все…

– Ну, они там вроде какой-то Дик-Док смотрят… всякие танцы… – задумался Костя. – Не знаю, спляши и спой. И в песенке расскажи, как природу любить и беречь надо.

– Спляши… спой! Я тебе что ведьмин шабаш должен устроить для этого? Али индийский фильм снимать? – разозлился леший.

– Да, хоть диснеевской принцессой стань! Не мои проблемы! – Костя тоже начал уже раздражаться. – Короче, дед! Бюро и я тебя предупредили. Теперь, еще Ивана прислали за тобой приглядеть. Потом какого-нибудь охотника пришлют или инквизитора из ордена. Так что ты сам подумай и решай. Мне тоже своими делами нужно заниматься. А не со всеми нянчиться!

Саныч уставился на него недоуменно и обиженно, протер рукавом свой нос. Вряд ли старик понимал, что это такое «диснеевские принцессы».

– Может тебе мать и Иван помогут что-то придумать, – смягчился потом он. – Они же у нас креативные. Давай, дед, не шали… и смотри, коньки не отбрось. Мать тут сказала, что ты вроде помирать собрался… – Костя положил на его плечо свою ладонь, и посмотрел в глаза старику. – Так, я пошел. Мне еще нужно кое с кем поговорить. Береги себя, – он похлопал Саныча по плечу и побрел обратно в дом.

Воскресенье, день

В избе запахло пирогом с капустой, мать и Иван что-то обсуждали и иногда посмеивались.

– Так появилась ли у тебя девушка хорошая? – интересовалась женщина.

– Хорошие долго не задерживаются. Не любят они, что я по ночам шляюсь, – усмехнулся парень.

– Так, не шляйся, – хмыкнул, появившийся Костя в двери. – Или кроме ордена тебе негде больше работать? Они хоть платят? Или ты добровольцем? Или у своих сердобольных девушек живешь?

– Хватит тебе язвить! – нахмурилась мать. – Что ты к нему пристал? В отличии от тебя с ним хотя бы настоящие девушки встречаются, а не твари болотные.

– Не сердитесь Зинаида Сергеевна, – ответил звонким голосом Иван. – Костя просто скучает. Он от скуки всегда раздражительным и мнительным становится. – потом откинул с глаз челку своих пшеничных волос и посмотрел на Костю. – Орден нас снабжает жильем. И зарплата приличная. За счет женщин не живу, я же не мушкетер какой-нибудь.

– Это ты после Василисы такой стал? Намучалась она с тобой… ждать тебя после всех этих молодецких подвигов…

Глаза Ивана вспыхнули злостью, челюсть сжалась, как и кулаки. Костя спокойно стоял, лениво облокотившись о дверной косяк.

– Так прекратили! Оба! – послышался грозный голос Зинаиды. – Сейчас я вас в кочерыжки превращу! Костя, мне с тобой нужно поговорить… наедине. А ты, Иван, сходи в огород и нарви мяты к чаю, да и Саныча найди. А то, наверное, он после разговора с Костей где-нибудь в ступор впал… и как бы деревом не стал.