Не помню, по какой беде, но мы не были на его похоронах. Причины смерти назывались самые невероятные – от рака и туберкулёза до цирроза печени. Может быть, всё вместе?

«Записки форточника» он так и не написал. Жаль! Уникальный был материал.

Мзия по-грузински – солнце, Мзиури – солнышко, солнечный. Стопроцентной грузинкой Мзия Хетагури не была. Её отец, осетин Владимир Хетагуров, женился на прекрасной грузинке, у них родились две девочки – Ия и Мзия. Ия, кстати, фиалка по-грузински. Девочки выросли красавицами. Старшая, Ия, удачно вышла замуж, нарожала детей. Жили они в огромной, странной какой-то квартире с бесконечными переходами, ответвлениями, балкончиками, флигельками. Мы с Василием были однажды у них в гостях, многому удивились. Вот уж воистину грузины! Вся логика мироустройства в полном её отсутствии.

Мзия, на момент моего с ней знакомства, вторым браком была замужем за тележурналистом Вано Чхиквадзе. Фамилию мужа не взяла, сохранила девичью, переиначив её на грузинский лад – Хетагури. От первого брака у Мзии росла дочь Иринола, от Вано – сын Баадур. Иринола с ними не жила, выбрав по вполне понятным причинам семью тёти Ии. Полагаю, Вано и был инициатором такого решения.

В первый мой приезд в Грузию, в 1979 году, мы со Мзией лишь познакомились, а сдружились уже на ВЛК. Но и дружа, не бегали всё время рядом, как Шерочка с Машерочкой. У каждой своя жизнь, свои дела, свои интересы. Лишь вечерние часы становились общими. Как мы разговаривали! Как понимали друг друга! Мзия и Василия моего полюбила заочно. Прибежит из магазина, начинает опорожнять сумму, являя на свет божий то майки какие-то, то носки.

– Смотри, и Вано и Васо купила одинаковое! Подойдёт по размеру?

Прилетит из Тбилиси – чачу для Васо обязательно! А то и так скажет:

– Мама для Васо передала. А тебе – ткемали и чурчхелу.

– Мзия, но ведь она даже не видела нас ни разу!

– Не видела, но знает!

– Ну, передай маме диди мадлоба. А как мама по-грузински?

– По-разному называют. Я называю дэда.

Дэдой стала звать Кристину Васильевну и я, когда мы познакомились в Цхинвали. Поверьте мне: это была редкая женщина! Даже фамилия её, Тэдиашвили, была приятна моему слуху. И на всю жизнь запомнилась дата рождения – 6 ноября 1921 года.

На ВЛК Мзия поступала как поэтесса, но попросилась в прозаический семинар. В ней пробудился интерес к драматургии.

– За стихи мало платят, – говорила она честно, – а на одной пьесе, если её хорошо пристроить, можно жить годами.

Пристраивать и устраивать Мзия умела великолепно. В гости к ней то и дело приходили известные московские литераторы, критики, сотрудники столичных журналов. За щедрыми Мзииными столами чувильные москвичи расслаблялись и много чего обещали. Иногда и выполняли обещанное.

Ей вообще трудно было отказать. Светловолосая, зеленоглазая, невысокая, но хорошо сложенная, Мзия стильно одевалась, умела себя подать. В ней мало было от типичной грузинки. И живость, и кокетливость, небольшой, но опыт актрисы в прошлом делали её очаровательной. Мужчины млели.

В общежитии особо не развернёшься, и решила Мзия переехать на съёмную квартиру. Кристина Васильевна и Вано были категорически против – ведь им предстояло оплачивать квартиру. Кому же ещё! И Мзия вспомнила про мигрень, про невозможность жить и писать в общежитском шуме и гаме, хотя никакого шума на седьмом нашем этаже не было. Первой сдалась дэда, а за ней и Вано.

В прелестную однокомнатную квартиру на Текстильщиках Мзия перевезла свой «персидский шатёр», и я стала время от времени наезжать к ней с ночёвкой. А гостей, как ни странно, поубавилось. Одно дело – легендарное обиталище талантов в комнатных тапочках, и совсем другое – съёмная однушка где-то на Текстильщиках! Удобств больше, а шарм потерян!