– До сих пор не могу зайти в бар и спокойно насладиться бокалом пива, если я за рулем. Матери умеют испортить нам жизнь.

– Он до сих пор здесь живет? Мальчик – конечно, теперь он уже не мальчик, – который выжил после аварии?

– Умер в прошлом году. Или в позапрошлом. Точно не помню.

– Я об этом не слышала.

– Всю свою жизнь он провел дома. За ним ухаживали родители. Ужасно.

– Да. Его отец винил во всем Дженет. За то, что привезла сюда свою голливудскую порочность, что плохо смотрела за сыном, что купила ему быструю машину.

– Но никто не заставлял этих двух парней садиться в машину, – заметил Форд. – Никто насильно не вливал им в горло пиво и не накачивал наркотиками. Они были молоды и глупы, все трое. И заплатили за это ужасную цену.

– И она заплатила им. По словам моей матери – а ее раздражение свидетельствует о том, что это правда, – Дженет заплатила семьям этих мальчиков значительные суммы денег. Никто не знал сколько, даже моя мать. Кроме того, согласно «евангелию от Дилли» Дженет сохранила ферму как памятник Джонни и по этой же причине связала ее трастовыми договорами на много десятилетий вперед. Но я в это не верю.

– А во что вы верите?

– Я верю, что Дженет сохранила дом, потому что была здесь счастлива. Потому что только здесь она могла слышать свои мысли, даже если они были мрачными и страшными, – Силла вздохнула и откинулась на спинку стула. – Вы не нальете мне еще бокал вина, Форд? Всего будет три, и это мой верхний предел.

– А что случится после трех?

– Я не переходила границу уже много лет, но, как свидетельствует история, расслабленность сменяется легким и приятным возбуждением, которое заставляет меня выпить еще один или два бокала. И я уже буду вдрызг пьяная, я наброшусь на вас, а утром встану с головной болью и смутными воспоминаниями о том, что между нами произошло.

– В таком случае на этом следует остановиться, – он налил ей вина. – Когда между нами что-нибудь начнет происходить, ваша память должна быть ясной.

– Я еще ничего не решила на этот счет, вы же знаете.

– Да, знаю, – он пристально посмотрел на нее. – Я не могу оторваться от ваших глаз, Силла. Они притягивают меня.

– Это глаза Дженет Харди.

– Нет, глаза Силлы Макгоуэн.

Она улыбнулась и сделала маленький глоток из своего последнего бокала вина.

– Я собиралась придумать предлог – или даже не снисходить до предлога, – чтобы не приходить к вам сегодня вечером.

– Правда?

– Правда. Потому что вы указывали, как мне следует жить.

– Скажем, не «указывал», а «беспокоился». И почему же вы пришли?

– Покупка унитазов привела меня в прекрасное настроение. Серьезно, – ответила она на его смех. – Я нашла то, что мне нужно, Форд. После долгих поисков.

– М-м… Унитаз?

Настала ее очередь рассмеяться.

– Я поняла, что мне нужно, – это взять что-то разрушенное, брошенное или хотя бы немного потускневшее и сделать так, чтобы оно вновь засияло. Улучшить его. И от этого улучшается мое настроение. И поскольку у меня было хорошее настроение, я перешла через дорогу. Я очень рада, что сделала это.

– Я тоже.

Она не видела ни его, ни Спока, когда следующим утром пришла в его домашний спортзал. Силла вставила в уши наушники плеера и приступила к делу. Она занималась целый час и за это время лишь раз увидела собаку, выбежавшую на задний двор. Когда Силла уходила, Форда по-прежнему не было видно.

У нее нет времени на сантименты, напомнила себе Силла. Тем не менее, когда возле двери к ее ногам бросился Спок, явно обрадовавшийся встрече, она целых десять минут гладила его, слушая ответное ворчанье – эти звуки служили псу для общения. Отличная тренировка, смешная собака и погожее утро – все это привело Силлу в хорошее настроение. Она перебежала через дорогу, приняла душ и позавтракала черничным йогуртом и кофе. К тому времени, когда она переоделась в рабочую одежду, к дому начали подъезжать бригады строителей.