– И ваш друг… – робко влезла Мари.

– Мой друг таких людей разыскивал. Если человек не был ничем запятнан, то направлял данные к нам. Если же требовалось вмешательство иного характера, то…

Варломо выдержал многозначительную паузу, давая возможность каждому понять то, что было сказано между строк.

«Если нужно, то он убивал этих проклятых ублюдков».

Инспектор Уэсли быстро осенил себя знамением и пробубнил короткую молитву.

– Именно так, сын мой, – поддержал его священник. – Необходимое зло тоже кто-то должен делать. И Лукас Гулан с честью выполнял эту обязанность.

– У него был какой-то специфический талант, кроме «классики»? – спросила Мари. Картина окрашенных кровью стен не шла у нее из головы.

– Не знаю. – Гай покачал головой. – О таких вещах не говорят всем подряд, а он всегда был до крайности скрытным. Так что тут я не могу вам помочь, господа.

– Это может быть связано с кровавыми пятнами по всей квартире? Тела как будто взорвались изнутри.

– Имплозия. Вполне возможно. Но опять же, ничего не могу вам подтвердить.

Разговор плавно заходил в тупик.

– Он мог что-то оставить? Подсказка, тайник?

Д’Алтон была разочарована тем, что разговор не привел в итоге ни к чему стоящему. Конечно, теперь они знают хотя бы одного убитого. Но вот как и каким образом появилось еще минимум три трупа? Что это за люди? Зачем священник их убил и как он, черт подери, это сделал? Вопросы так и крутились у нее в голове, но отец Варломо не собирался вываливать все тайны церкви трем простым детективам.

Пусть одна из них и числится в его ведомстве на учете, но тут дело куда более высоких сфер.

– Лукас был параноиком, иногда я подтрунивал над ним, но, сами понимаете, теперь все его заскоки выглядят не такими смешными.

Они проговорили еще немного, после чего отец Варломо отбыл на такси. Мари стояла у своего мотоцикла и размышляла. Уэсли и Бартон стояли рядом и просто курили. День постепенно сменялся сумерками. Красное солнце окрасило небосвод кровью.

– Не знаю, как у вас, – выдохнула Мари, – но у меня только больше вопросов появилось.

– Вот-вот. – Бартон после встречи со столь высоким представителем церкви был особенно немногословен. – Ни одной зацепки.

– Священник, убивающий мятежных медиаторов, прибыл в город тайно. Здесь он встретился с кем-то, и его убили. Жестоко и кроваво.

– Не факт, что он мертв, – произнес Пол. – Мы нашли ведь только палец. Он вполне может быть ранен.

– Кстати, я тут вот что подумала. – Мари потерла подбородок, стараясь сконцентрироваться. – Заметили, в каком состоянии лестничная клетка? А холл перед квартирой?

Мужчины непонимающе уставились на нее.

– Темнота и разгром. Варломо сказал, что Гулан был весьма тревожным человеком. Возможно, он пытался обезопасить себя.

– Поставил препятствия, выкрутил фитили из ламп. Ждал, что кто-то придет за ним? – подхватил мысль Бартон.

– Не исключено, – согласился его напарник, – что он даже знал своих убийц.

– Слишком отдает романами про Энн Гелеспи, не будет нам такого счастья, ребята, как убийца-дворецкий. Предлагаю по домам, а завтра с новыми силами собраться и попробовать расколоть этот орешек.

– Хотите совместную группу?

– Можно рискнуть. Хотя я не уверена, что такое получится провернуть легко. Так что, боюсь, мне эту бойню разгребать одной.

– Пффф. – Бартон при упоминании начальства едва смог сдержаться. – Наш начальник будет первым, кто попытается скинуть подобный подарок на вас. Даже премию нам выпишет, если мы от этого кошмара избавимся. Он за статистику раскрываемости убьет.

Мари улыбнулась. Похоже, что в восьмом участке дела с начальником обстоят ничуть не лучше, чем у нее. Культ статистики, отчетности и максимальной безответственности начальства цвел и здесь. Любой успех в участке – в большей части заслуга руководства и совсем немного «ломовой лошади» на земле. Любой косяк подчиненных – их личная некомпетентность, которая никак не связана с ошибками руководителей. У победы тысячи отцов, поражение – сирота.