– Кто это был? – спросил он громко.

– Подсудимый. – Йона указал на сидящего напротив блондина. – Господин Дуарте.

Будь это радиопостановкой, то в этот момент прозвучала бы тревожная музыка, сменяющаяся тишиной. Вот только в реальности была лишь тишина и редкие перешептывания в зале. Йона взглянул на Ирму, сидевшую с остальной публикой. Она поймала его взгляд и едва заметно кивнула. Означало это что-то типа: «Молодчина, здесь сработал круто!»

– Что было в сумке? – Дексли выдержал театральную паузу и продолжил: – Вы осмотрели мешок?

– Костюм для прыжков, или что-то такое, и нож.

– Понятно. У меня все, ваша честь.

Судья коротко кивнул, а затем взглянул на сосредоточенного защитника.

– Защитник, свидетель ваш.

– Благодарю, ваша честь. – Элмер Ланн поднялся, застегнул пуговицу пиджака, и в этом жесте Йона уловил движения бойца. Похоже, сейчас и Камалю придется держать удар. – Здравствуйте, господин старший инспектор.

– Да, добрый день.

– Скажите, вы упомянули про то, что не бегаете. Расскажите, с чем это связано?

– Как это – связано?

– Пытаюсь понять, почему вы применили чрезмерную силу для задержания моего клиента.

– Ваша честь, возражение. – Прокурор вскочил с места, очевидно почуяв, что и главного свидетеля сейчас будут разносить.

– Возражение отклонено. Свидетель, поясните.

– Остался инвалидом с войны. Во время операции «Ледокол» мое подразделение столкнулось с ожесточенным сопротивлением и отходило через минное поле. Противопехотная мина оторвала мне три пальца на ноге, так что я действительно плохо бегаю.

– Но это не мешает вам ездить на выезды.

– Стараюсь приносить пользу обществу.

– Похвально.

Ланн замолчал, картинно подняв голову. Он словно обдумывал свой следующий вопрос, хотя Йона был уверен в том, что он отрепетировал эту пикировку заранее. Если не так, то он – не лучший адвокат по уголовным делам в городе.

– Скажите, простите, что я снова о вашей службе…

– Ничего.

– У вас был позывной или прозвище?

– Дыроколом меня звали.

Смутное ощущение подкрадывающейся проблемы стало чуть яснее.

– Почему?

– Ножом в рукопашном бою хорошо работал. Дырки оставлял.

– Понятно. Дырокол, значит… А это никак не связано с неким мальчишкой по прозвищу Дырокол.

Внутри Йоны все похолодело. Ланн расставил силок красиво, так что заяц с бляхой инспектора ни черта не заметил, пока не повис головой вниз.

– У меня есть одна интересная бумага. Ваша честь, позволите, я прочту?

– Если это касается дела.

– Конечно.

Адвокат подхватил из распахнутой папки тонкий желтый листок бумаги, затем нацепил очки и принялся читать:

– «Согласно показаниям потерпевшей Дауд, силами правопорядка был произведен рейд, во время которого была задержана обширная группа лиц, в основном несовершеннолетних, занимавшихся грабежами прибывших в Новигар жителей и гостей города. Согласно первым допросам, возглавляет эту группу десятилетний уроженец Олдтауна Йона Камаль, известный под кличкой Дырокол». Дальше имя и подпись. Ваш знакомый, или родственник? Может быть, полный тезка?

– Нет, это я.

– Удивительная честность. – Элмер поджал губы и кивнул. – Не ожидал от вас, откровенно говоря.

– Времена были нелегкие. Мама ждала мою младшую сестру, а отец пропадал на работе.

– По управлению бандой?

– По содержанию игорного дома.

Йона не врал. В те времена он действительно не знал, что у отца собственная банда, контролировавшая часть игорных точек в районе. Он узнал об этом, только когда во время бунта отец не вывел своих под армейские пули. Именно тогда, на улице, старшие пацаны объяснили, что папаша Йоны мусорнулся.

Закончилось тремя переломами – носа, руки и ребра, а также коллекция зубов пополнилась на шесть отличных экземпляров. Вспоминая детство, Камаль мог с уверенностью сказать только две вещи. Первая – он был на все сто процентов патентованной малолетней отморозью. А второй было то, что он абсолютно не понимал, как он вообще выжил? В те годы дядя был лишь бандитом среднего звена, авторитетом задавить (как сейчас), он бы не смог. Неужели люди всерьез его боялись.