Ну, зато на таком морозе все вши и блохи вымерзнут к чертовой матери.

Нужно бы двигаться короткими перебежками и стараясь почаще менять направление – так пулеметчику или снайперу будет труднее снять цель. Но вот только деваться некуда. За ним выжженное пространство, справа холм – ни укрыться, ни залечь нормально. Окажется в доме хоть один обученный стрелок с оптикой, и лежать сержанту тотчас же с дырой в его тупой голове.

Удумал тоже – пойти проверить самому.

На кой черт ему тогда солдаты? Сержант мысленно корил себя за недальновидность и глупость, ожидая выстрела. Вот только все расстояние до подворья он преодолел без единой помехи. Только пару раз чуть не поскользнулся на слишком крутом подъеме.

Дом казался целым, и, судя по виду, делали его на совесть. В таком мог заседать местный голова или врач. Любой, кто в этих местах пользовался почетом. Вот только это не сильно помогло хозяину, когда в деревню вошли солдаты, иначе бы его не повесили на коньке крыши.

Это был крепкий мужчина с белыми волосами до пояса. Когда дед еще был жив, он рассказывал, что в древние времена считалось, будто длинна волос – знак сильного воина. Если поверить старику, то этот мужик при жизни мог в одиночку раскидать целый полк. Но… вот какая незадача, повесили его, а не он драгунов.

Вместо лица у несчастного осталось только окровавленное месиво.

Сержант обежал дом разок, проверил подходы и поспешил обратно к подчиненным. Они ждали на дороге и озирались.

– Нашел чего, сержант? – тихо спросил Баркер, когда он подошел.

В ответ последовал короткий кивок в направлении, откуда он только что вернулся:

– Нашел. Единственный целый дом в округе, так что будем укрываться там.

Все трое прошли до брошенной постройки.

– Переждать сойдет, – произнес Эверли, когда все трое хорошенько осмотрелись.

– Ляжем плотно, конечно. Но хоть не в поле.

– А что будем делать с этим подарком?

Рядовой указал на качающийся на ветру труп хозяина.

– Снять, – приказал сержант и строго глянул на бойцов. – Похоронить.

– Та пусть висит… А нам бы другое место искать, сержант. Место гиблое, я же говорю, – произнес Баркер со своим приметным южным говорком и осенил себя защитным знаком.

– У тебя есть мнение, рядовой?

– Та колдунство там само настоящее. Это любой скажет. Висельник этот к смертям.

– Баркер, ты серьезно?

– Да. Помню, у нас в деревне…

– Замолкни, Жан.

– Да говорю вам, нельзя висельника трогать, мне это еще бабка говорила.

– Я. Сказал. Тебе. Снять. Покойника.

– Я? Сержант, да как можно-то?

Солдат собирался еще поспорить, но под строгим взглядом он сразу скис. Баркер скинул вещмешок и поплелся в дом. Его походка выдавала не только нервозность и волнение, но и самый настоящий страх перед мертвецом. К счастью, командира он боялся больше. Вид у Баркера был таким жалким, что Эверли не выдержал.

– Отойди, придурок, – с недовольством произнес рядовой и скинул вещи на снег. – Сержант, я его сниму, раз этот долбо…б обосрался.

– Спасибо, – согласно кивнул Баркер, а затем его мозг дошел до оскорбления. – Слышь!

– Пошел ты на …уй, Тим.

– Как дети, ей-богу. – Командир откинул шарф от лица, и снежная крупа ударила его по щекам. – Значит так, убогие, снимайте его. Кто чего не понял, подумает об этом в наряде, если этот урод не будет на земле через десять минут. Я зову остальных.

Тим поспешил к дому. Шел он короткими перебежками. Остановился у самой двери и осторожно ее приоткрыл. Скрипа не было, а вот растяжка, судя по тому, что Эверли замер на пару секунд у косяка, была.

– Вхожу.

Он ловко перерезал леску и исчез в дверном проеме.

Сержант проводил бойца взглядом. Взрыва или стрельбы не последовало, ни сразу, ни пару минут спустя, так что он отошел на пару десятков шагов и вытащил из вещмешка небольшую ракетницу. Шашки для нее торчали рядом. Та, что с зеленой полосой на боку, отправилась сначала в ствол, а затем в небо. Ракетой она взмыла в воздух и, поднявшись метров на сорок, разлетелась огромным цветным шаром, оставив за собой зеленое облако.