В Японии сформировано понятие самой «политики», в которой разумные и нравственные критерии являются определяющими, что сегодня необходимо для мира, достигшего высшей степени неустойчивости, как уже отмечалось ранее. Следование предустановленному Пути выражается в понимании того, что у каждого народа свой путь и у всех народов он Един. «Современная Япония имеет идеальную форму организации государства, когда национальная идентификация и сфера действия легальной политической власти совпадают».[182] Этим Япония обязана традиционному мышлению, интуиции Целого, и изменчивости в целом. Не осознавая природы «японской модели», которая находится в особом мировоззрении, не терявшем своих традиций на протяжении всей истории и сформулированных еще в древних текстах Японии, невозможно понять «японского чуда».

Действительно, суть японской модели мироустройства и миропонимания в признании двуединства, двух планов Бытия в некоем третьем – Единстве: видимое и невидимое, которое создает просветленное сознание. Ум японца благодаря традиции настроен на «схватывание» Неизменного в изменчивом, на поиске единого Центра, дающего импульс движению, гибкости, способности адаптироваться, что сами японцы называют ситуационной этикой, т. е. нужно уметь меняться вместе с Переменами, чтобы не отстать от Пути, который у каждого народа свой. При этом устойчивость образуется благодаря тому, что в изменчивом есть Неизменное (Фуэки-Рюко): «Без Неизменного нет Основы. Без Изменчивого нет обновления».[183]

Ориентация на двуединую модель позволяла японцам выходить из самых сложных ситуаций. И в этом, действительно, сильная сторона их стратегической политики. Следование Великой Уравновешенности, дающей возможность сосуществования, придало и политике свойства Целого. Это прежде всего уважение традиции, признание принципа Единства, поиск третьего в двух противоположностях или в различном, является высшим из принципов, от которого зависит благополучие нации. «Одним из первых мероприятий новой власти (5 апреля 1868 г.) стало законодательное оформление «единства ритуала и ления» (сайсэй итти), что было не только политическим актом, но и возвращением к древнейшему сакральному принципу единства светской и духовной власти».[184] Следование Пути Великой Уравновешенности позволяло сосуществовать религиям и политике вместе в соответствии с принципом «единства» как Третьего-целого (сайке итти).

2.1 Триадичность в античной философии (156).

2.2 Триадизм в концепциях гностицизма и неоплатонизма (171).

2.3 Развитие тринитарного мышления в средние века (184).

2.4 Философы Возрождения о троичности (201).

2.5.. Триединство в философии Нового времени (222)

2.6 Русская философия о триединстве и сущности Троицы (249).

2.7 Философское осмысление отношения лиц в христианской Троице. Современный взгляд на историю вопроса (317).

2.8 Герменевтическая триада (326).

2.9 Концепция трех миров К. Р. Поппера (339).

2.10 Проблемы синергетической креативной триады (348).

2.11 Триединство и «золотое сечение» (368)

Именно философы Древней Греции первые стали триадически мыслить о природе сущего и о сущем в природе, таким образом осуществив беспрецедентный выход из религиозных форм мышления. Они не только искали триады в природе, а задумывались о них как о сущем, его многообразии и нашли философские формы его выражения.

Постоянно сталкиваясь с эмпирическим многообразием конечного, первые философы размышляли над тем, существует ли конечное вечно, есть ли что-либо объединяющее во многообразии конечного, то сущее, которое не является конечным, временным, преходящим. Важными категориями для ответов на эти вопросы в древнегреческой философии становятся единое и многое. Объединяя их, мыслители Древней Греции видели мир как единое целое, как то третье, которое связывает, объединяет и представляет великое древнегреческое Единое.