Дальше шли молча, и Пивси уже стал тяготиться этим молчанием, как меж деревьев замелькало белое и огромное.

– Ну, вот. – сказал Пивси.

Гость остановился вдруг, постоял, и двинулся вперёд, оставив Пивси позади. Идти за ним или подождать? Пивси пошёл было, да вдруг передумал. Не его это дела. Вместо этого он сел на землю и стал глядеть на белок, что сновали в листве.

Какие белки, тьфу ты! Пивси подскочил и осторожно пошёл в сторону храма. Что же друг владыки Кастари собрался там делать?

Перед Пивси вырос огромный белый шар. Одной половиной находился он в земле, второй – над ней, а белая плитка, которой выложили стены снаружи, сверкала в лучах солнца. Красивей дома Пивси, пожалуй, не видел. Когда пришёл он сюда в самый первый раз, торчали только железные прутья, согнутые полукругом, и тогда казалось, что строят здесь здоровую круглую клетку.

Теперь от клетки ничего не осталось. Шар блестел и переливался, будто жемчуг, а тёмный вход без дверей обрамляли белые колонны. Пивси подошёл и заглянул внутрь.

Гость не услышал его. Он стоял к Пивси спиной в центре зала, откуда росла высокая колонна, увенчанная чашей. Зал был тёмным и пустым, и лишь немного дневного света проникало внутрь через часть свода, что была выложена стеклом.

Потом Пивси вздрогнул и еле удержался, чтоб не охнуть. Гость достал из-под плаща стеклянный шар, что светил ярко, будто звезда, нежным сине-белым светом, и поднял его над головой. Шар оторвался от ладоней человека и стал медленно подниматься ввысь, притягиваемый чашей, будто магнитом. Едва опустившись в неё, шар вдруг засиял ещё ярче, осветив лестницы и колонны, зеркальные полы и фигуру человека в плаще.

Пивси отдёрнул руки от храма и зашагал прочь.

– Стыдно должно тебе быть, глупый Пивси! – сказал он, ударив себя ладонью по лбу. – Не для тебя эта красота! Не подглядывать владыка Кастари тебя сюда отправил!

Пивси выругался и сел под старое дерево, со всей силы пнув первое, что ему попалось – огромный корень.

– Любопытство твоё тебя погубит! – бормотал себе под нос Пивси, как вдруг кора за его спиной шевельнулась. Пивси подскочил.

Кора двигалась, будто простыня, под которой кто-то есть, и этот кто-то шевелился медленно и неторопливо, словно нащупывал. Пивси наклонился, вытащил нож из сапога и стал подходить к дереву шаг за шагом. Пот выступил на лице, но Пивси утёр лоб и губы, посмотрел по сторонам и придвинулся к стволу.

Кора хрустнула под ножом, и, кусочек за кусочком, Пивси стал её отколупывать, пока не увидел, как двигается внутри что-то тёмное, мокрое и скользкое. Едва Пивси снова воткнул нож в дерево, как тот вдруг хрустнул, раскололся на части и разлетелся, едва не задев шею Пивси.

В лесу потемнело, а солнце скрылось куда-то, хотя минуту назад на небе не было ни облака. Ветер гонял по земле сухую траву. Пивси вздрогнул от повисшей прохлады, взглянул вверх и увидел, что небо всё такое же голубое, но в лесу будто бы наступила ночь.

Он сделал шаг назад и опустил взгляд. С дерева на него смотрел чёрный глаз, вылезший из-под коры наружу. Он уставился, и Пивси не мог двинуться, и даже закричать от страха он не мог. Дерево раздулось, задвигалась кора, будто водная гладь от ветра, и разверзлось на дереве огромное дупло. Оно загудело страшно и тяжело, и звук этот нарастал вместе с ураганом, пока не превратился в оглушительный крик, что уронил Пивси на землю. Поднялись из-под земли корни, и поползли к ногам, будто змеи. Ураган метал комья земли, листья и ветки, и Пивси завопил.

Чёрный корень коснулся ноги и стал оплетать её, а дерево склонилось, и повисло над Пивси огромное вопящее дупло. Внутри глаза родился жёлтый свет, пока не засиял, будто фонарь, освещая белое лицо Пивси, его руки, что старались отмахнуться от корней, и аргваллийского гостя, появившегося из ниоткуда.