Услышав, что она обращается к нему прямо по имени, Дун Хуа изумился и даже с некой веселостью спросил:

– Почему?

Фэнцзю очень серьезно ответила:

– Ты сказал, что я всего лишь ручная зверушка. – В глазах ее заблестели слезы. – Не уговаривал остаться, когда я уходила.

Дун Хуа замер.

– Я не помню, я…

Он не договорил, поскольку она, потеряв равновесие, пошатнулась и рухнула точно в его объятья. Вино все же сделало свое дело.

Дун Хуа наклонил голову, разглядывая ее. Только что в ней говорил хмельной бред, ни к чему спорить. Свет ночной жемчужины мягко очерчивал ее лицо. Он и не знал, какой она становится, когда много выпьет. Оказывается, очень милой.

Он поднял ее на руки, чтобы отнести в зал Благовещих облаков. Фэнцзю доверчиво прижала голову к его груди, ее тонкие пальцы чуть потянули его за ворот накидки. Цветок в виде Пера феникса у нее на лбу очаровывал холодной красотой, манил и соблазнял – и все это в сочетании с невинным выражением чуть порозовевшего лица. Менее всего она сейчас напоминала недосягаемую владычицу Цинцю… Но сейчас его волновало другое. Как же она там сказала?.. Ах да, точно.

Ручная зверушка.

У

тром следующего дня Фэнцзю, страдальчески потирая висок, вышла из внутренних покоев зала Благовещих облаков. В руках она все еще сжимала мужские верхние одежды цвета пурпура.

Встряхнув их, она спросила у Колобочка:

– Это еще что такое?

А-Ли завтракал с родителями у дерева глицинии во дворе. Услышав Фэнцзю, он прикусил ложку, задумавшись. Затем его осенило.

Сложив руки в знак почтения, он воскликнул:

– Это же накидка брата Дун Хуа!

В руках Е Хуа, отца Колобочка, замерли палочки для еды, и он недоуменно выгнул бровь.

– В твоем возрасте я называл Дун Хуа дядей.

Колобочек открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Опустив голову, он принялся считать разницу в поколениях между собой и Дун Хуа, загибая палец за пальцем.

Фэнцзю застыла на месте. Она посмотрела на пурпурные одежды в руке, потом перевела взгляд на ворота, чтобы убедиться, точно ли там написано «Зал Благовещих облаков», и наконец остановила взгляд на Колобочке.

Заикаясь, она спросила:

– К-как так вышло?

Бай Цянь как раз подкладывала сыну вторую порцию каши. Услышав вопрос, она поспешила утешить племянницу:

– Не так уж все и плохо. Прошлой ночью ты перебрала вина и Дун Хуа был столь добр, что принес тебя в зал Благовещих облаков. Но ты напилась так сильно, что намертво вцепилась в его накидку, отказываясь отпускать. Поскольку мы тебя не добудились, ему не оставалось ничего иного, кроме как оставить здесь свою верхнюю одежду.

Фэнцзю подумала-подумала и с облегчением выдохнула:

– Ему, наверное, было по пути, а значит, никаких двусмысленностей! Вот повезло: ни моя репутация не пострадает, ни его.

Бай Цянь явно хотела что-то сказать, но промолчала. Потом она все же осторожно начала:

– Только ты ведь понимаешь, что Дун Хуа не мог остаться на ночь в зале Благовещих облаков? Он отдал тебе свою верхнюю одежду, а просто уйти без нее ему было бы неприлично. В зале Благовещих облаков не было вещей, которые бы ему подошли, поэтому Колобочек пошел ко мне, чтобы одолжить плащ у Е Хуа.

– Правильно сделал. – Фэнцзю кивнула и шагнула вперед, намереваясь присоединиться к завтраку.

Бай Цянь вздохнула:

– Я… крепко сплю. Колобочек во дворе кричал… громко. Боюсь, его слышал весь Платановый дворец…

Фэнцзю замерла и повернулась к Колобочку.

– Что ты кричал?

Колобочек надулся:

– Правду и только правду.

Фэнцзю перевела дух.

Колобочек заговорил, воспроизводя вчерашние события:

– Братец Дун Хуа на руках принес сестрицу Фэнцзю в зал Благовещих облаков. Сестрица держала его и не отпускала, братцу Дун Хуа пришлось остаться с ней. А потом сестрица его еще и раздела. Но у него не было с собой одежды, чтобы переодеться, поэтому я пришел с просьбой к отцу. Мамочка, отец опять у тебя, да?..