– Молодец невестка, – похвалил ее и Егор. – Как наша мамка померла, так больше никто в этом доме и не убирался.

– Чаго языки чешете? – обернувшись прикрикнула на них Ирина. – Идите в дом, щи в печи, хлеб на столе. Я сейчас дополощу и приду.

– Пошли, – тихо сказал отец, чтобы не обидеть невестку.

– Давно я такой чистоты в нашем доме не видел, – обрадовался Тарас. – С такой хозяйкой не пропадем.

– Вот это да, – с удовлетворением оглядывался вокруг Егор. – Нам бы еще стены побелить и тогда как во дворце будет.

– Побелит, – с нескрываемой гордостью сказал Василий, – только срок ей дайте. Она все умеет делать.

– Чуете сынки, как пахнет в доме сыростью и свежестью, – задумчиво проговорил Юда. – Эть так раньше пахло в нашем доме, когда мать ваша убиралась.

И зажили молодые одним хозяйством с семьей Комлевых в Черемушке. Кроме комнаты в которой стояла большая печь, в доме была еще одна комната, в которой жил средний брат Егор. Его больше увлекало скорняжье ремесло. Он обзавелся швейной машиной и другим инструментом. Купил в городе колодки ходовых размеров. Наващивал воском дратву. Днем работал с братом и отцом в поле, а вечерами, в своей комнате, шил сапоги, шубы. Сапоги у него получались не только красивыми снаружи, но и удобными. Потому что кожу для обуви он выделывал тщательно и на совесть. Без работы его односельчане не оставляли. То к школе надо ребятишек обуть, то к свадьбе обновку справить, а то и просто – оборвались одежки и надобно новые сшить.

Появилась у него в жизни и любовь. Ее звали Полина, она была одной из дочерей односельчанина Ивана Грибкова. Они были почти одного возраста.

Каждый раз при виде ее он чувствовал в груди необъяснимое волнение и сердце начинало учащенно стучать.

Как-то раз, они встретились у колодца. Егор стал услужливо крутить ворот и набрал ей полные ведра воды. Полина повесив ведра на коромысло, учтиво поблагодарила его и пошла. На какое-то время Егор застыл, молча смотря ей в след, но потом, придя в себя, продолжил набирать воду.

В следующий же субботний вечер он приоделся в новые штаны, рубаху, начистил дегтем кожаные сапоги, которые сам сшил и отправился на вечерку. Со своими деревенскими сверстниками он особо не дружил, сторонился их, а тут ноги сами понесли его туда. Там, у моста через Инюшу собиралась деревенская молодежь. Полину он увидел сразу, подошел к ней, поздоровался.

Осторожно взял за локоть и потянул в сторону. Та недоуменно глядя на него, подчинилась.

– Скажу Полина, нравишься ты мне шипко, – его голос предательски дрожал. – Только скажи мне, ты согласна со мной встречаться?

Полина сначала растерялась, но быстро пришла в себя и тихо засмеялась:

– Чудной ты какой-то, не сплясал ни разу, цветочка не подарил, а разговоры разговариваешь.

Он достал из кармана самородок и протянул ей.

– Зачем? – отпрянула она.

– Подарок, ты же просила.

– Нет, не надо мне такого дорогого подарка, – засмеялась она, – убери обратно.

– Тогда, пойдем, вдоль речки погуляем, – хитро прищурившись, предложил Егор.

– А пошли, – согласилась она.

3

С первыми морозами и снегом из тайги выходили разбогатевшие, но обносившиеся за лето старатели.

Однажды, возле своего дома Ирина увидела двух грязных бродяг. Она сначала испугалась их вида, но взяв себя в руки, постаралась не выдать тревоги.

Это были невысокого роста, худые, бородатые мужики. Один лысый и без переднего зуба, а второй с черными как смоль волосами. Из под этих густых волос, на нее глядели жгучие карие глаза.

– Вам чаго? – строго спросила она.

– Нам бы Егора увидеть, – вежливо сказал щербатый старатель.