Шериф привёз миссис Гаррисон обратно в участок. Женщина села в свой красный мерседес и направилась домой. Гаррисоны владели огромной усадьбой недалеко от церкви – не считая того, что им и так принадлежало полгорода.

Ричардс посвятил несколько часов бюрократии и передал данные по делу в управление штата Мичиган. Оставшейся бумажной волокитой занялись Полсон и Андреас. Шериф дал себе полдня, чтобы передохнуть как следует и вернуться в колею; силы почти покинули его. Он не мог, как раньше, работать без перерывов и выходных и жить на десяти стаканах кофе в день.

В своём собственном доме он не был уже трое суток. За порогом его встретил запах затхлости. Дом опустел с тех пор, как миссис Ричардс уехала с детьми. С тех самых пор здесь не звучал весёлый смех, не собирались гости, не праздновались шумные дни рождения… И в сорок пять тяжело грустить о днях, что ушли навсегда, а в шестьдесят – и вовсе невыносимо.

По старой армейской привычке шериф выполнял всё быстро: наскоро принял душ, поджарил яичницу с беконом и позавтракал. Засиживаться дома он не намеревался. Досье на Гаррисонов Рич обнаружил там же, где оставил его много лет назад – в выдвижном ящике своего стола, защищённом обыкновенным замком. Помнится, его сын раньше баловался воровством личных дел и незаметно утаскивал самые интересные материалы. Маленький хитрый замок обеспечивал конфиденциальность, но найти маленький серебряный ключик стоило ему двух часов времени. В конце концов, он нашёлся в его старых армейских штанах.

Досье на Шона Гаррисона покоилось в столе уже лет восемь. Здесь шериф собрал всю информацию, какую сумел найти, о его наглых махинациях и коррупционных делишках. К стыду своему, отправить это в главное управление он так и не решился. Старший Гаррисон отчётливо дал ему понять, что с ним станется, если он попадёт за решётку. К тому же, доказательств всех этих тёмных делишек у него недостаточно – именно с такой формулировкой ему и откажут в заведении уголовных дел. Рич до сих пор лелеял надежду, что час возмездия наступит рано или поздно. И если не он принесёт его, то кто-то другой – из тех, кому ушлый мэр уже наступил на хвост.

С Уильямом всё обстояло куда проще. Мальчишка своё получил, это правда. Но тех, кому он вредил все эти годы, это вряд ли утешит. Его досье было толщиной с большой палец. Не каждый бывалый преступник может таким похвастать, а тут – юнец. Впервые Ричардс – тогда ещё просто офицер, а не шериф – заинтересовался мальчишкой, когда тому было лет двенадцать. Его подозревали в поджоге той злосчастной заправки, даже нашёлся свидетель, перед которым маленький идиот поджигал спички. Но сам хозяин предприятия ни с того ни с сего отказался подавать заявление. Мэр то ли деньгами, то ли угрозами убедил беднягу оставить обвинения при себе и уехать из города.

Рич, как почётный служитель закона, сразу почувствовал в мальчишке угрозу. У него был потенциал преступника. И, хоть шериф и ненавидел Блэкхолл, он не мог позволить бесчинствовать на вверенной ему территории. Он не следил за Уиллом специально, но внимательно прислушивался к любым сплетням горожан и с пристрастием допрашивал местных детей о всех известных ему происшествиях. Он и сам был когда-то ребёнком и знал, что от таких избалованных ублюдков в первую очередь страдают ровесники.

Послужной список Гаррисона занял чуть больше семидесяти страниц. Шериф мысленно вычеркнул все мелкие пакости, вроде оскорблений учителей и краж в супермаркете, и начал переписывать самые серьёзные проступки с именами пострадавших.