У меня вновь начинается истерика. Я реву, кричу. Опять приходит лекарь, после коротких указаний отца поит меня уже другим отваром. В это раз, меня не клонит в сон, мне становится просто спокойно.

Внутри пусто… Я молчу и делаю все, что мне говорят.

По нашим обычаям, на следующий день после смерти устраивают прощание. Человека кладут в открытый гроб, красиво одевают, умывают, причёсывают и оставляют в большом зале. Каждый кто знал покойного может прийти и проститься. Посмотреть в последний раз, возможно сказать, все что так и не успел.

Вечером будет поминальный пир, где все пришедшие будут есть и пить всю ночь, провожая, душу покойного.

Мама была магом воды, а значит на утро после пира мы унесём тело к реке, что у стен города и вода заберёт её.

Я не знаю, как это работает, но все голубоглазые девушки после смерти должны вернуться в воду. Однажды я видел, как хоронили одну девушку из города. Она была как мама, водной магичкой. Её тело опустили в реку, и оно стало прозрачным и буквально растворилась.

Тогда я очень удивился этому, но даже не задумался, что когда-нибудь такое произойдёт и с моей мамой.

Позже я спросил у матушки почему так происходит. Она ответила, что все они девы воды, когда-то вышли из неё и после смерти должны вернуться обратно. Мы спустились вниз и встали у гроба. Мама красивая. Даже сейчас. Кажется, как будто она просто спит. Отец подошёл ко мне сзади и положил руку на плечо. Братья стояли у изголовья, взгляды их были устремлены в пол.

Вдруг я осознал, что всё это уже видел. Тогда три года назад. Меня захватило волнение, – получается я увидел будущее? Но как это возможно?! Всерьёз размышлять об этом тогда у меня не было ни сил, ни желания.

Дальше все как в тумане. Лекарь даёт отвар каждый день. Я делаю все, что мне говорят. Большую часть времени сижу в своих покоях. Меня никто не тревожит, ни братья, ни отец.

Вечером после ритуала у реки. Мы наконец-то ужинали одни.

Отец, братья и я.

Все молчали. Никто не смел поднимать взор друг на друга. Неожиданно отец произносит:

– Никита, завтра же возьми всё что пожелаешь и покинь Ирхийские земли. Видеть тебя не могу. Твоя вина… Ты не уберёг… – тихим дрожащим голосом произносит отец.

– Отец – подаёт голос Александр – в том нет его вины. Я был там, Никита изо всех сил старался защитить матушку, но их было слишком много.

– Я много раз говорил не выходить за стены без сопровождения. И в тот день приказал с Захаром идти. Не послушал… Не уберёг…хотя знал, что опасность есть…

– Отец ты расстроен, не спеши с решение. Не руби с плеча. – продолжал уговаривать Александр.

– Довольно! Я своего решения не изменю! Коли так радеешь за брата убирайся вместе с ним!

Александр нахмурился и произнёс:

– Как пожелаешь, отец!

Слово «отец» он выделил особенно чётко. Я не испытывал чувств, отлично действовал отвар лекаря, но понимание чего-то важного и неотвратимо-страшного проникло даже в моё помутнённое сознание. Никита уставился на брата и еле заметно помотал головой, на что тот только нахмурился.

Я замер на месте. Дыхание перехватило. Отец продолжил, тихим, ровным голосом:

– Отныне вы сами по себе. В этом доме вам не рады и пока я жив, чтобы ноги вашей на моей земле не было – произнося последнюю фразу он сжал кулаки. Встал и вышел из зала.

Никита громко выдохнул и обхватил голову руками. Александр откинулся на спинку стула. Молчит. В глазах печаль и тревога.

– Тебе не нужно уходить со мной? – тихо сказал Никита.

– Нет нужно. Ты же знаешь, я за правду. Да и куда ты без меня. Со своим характером сгинешь же.

Александр положил свою руку на плечо брата, тот посмотрел на него в ответ с неодобрением.