– Гитлер капут… Аня мне бы глоток воды напоследок, – изобразил он попытку приподняться с дивана, чтоб встать, но тут же без сил рухнул обратно.

– Да лежи уже, горе горькое, сейчас принесу! – махнула рукой Анна Николаевна и вышла из комнаты. Всеволод Яковлевич мгновенно обрёл силы и указывая на пакет, который держал в руке Виктор, быстро зашептал:

– Оно? Давай сюда ко мне под подушку, жена сейчас уйдёт на собрание, её до вечера не будет. Живо! – он еле успел убрать пакет, как вошла Ана Николаевна со стаканом воды в руках.

– Витя, ты говорил, тебе что-то понадобится, – спросила она.

– Да-да, так… Дайте подумать… А! Во-первых, откройте окна. На улице плюс тридцать, а у вас все закрыто, дышать нечем! И ещё мне понадобятся… Анна Николаевна, вопрос на засыпку, у подсудимого есть резиновые сапоги? – засиял Виктор, видимо, словив инсайд и смекнув что надо делать. Супруга подопытного сначала вытянулась в лице, а потом, осознав всю важность происходящего, поднесла руку к виску:

– Есть! Надо так надо, чего не сделаешь ради пользы дела! Может еще чего?

– Ещё понадобится отрез красной материи. Кумач или что-то в этом роде? Да, ещё бы поющие чаши… А! Чаши я принесу, у меня дома есть.

– Найдём. Много ткани надо?

– Нет. На голову ему после процедуры повяжем – так надо. Или просто полотенце, но только красное! Без рисунков. В смысле без уточек и квадратиков всяких. Биоэнергетика! – многозначительно сказал Виктор.

Анна Николаевна вернулась в комнату с отрезом красной ткани, как и просил Виктор. А вот резиновых сапог у Всеволода Яковлевича не нашлось. Зато нашлись ярко-зелёные калоши на два размера больше. Новые, ни разу не одёванные! Давно уже на антресолях пылились, ждали своего часа, наверное. Виктор сходил за чашами.

– Ну, Анна Николаевна, вроде бы всё есть. Начнём терапию. Уверяю вас, когда вернётесь со своего собрания, – мужа вы не узнаете! Можете смело отправляться и ни о чём не беспокоиться! – заверил Виктор.

– Спасибо, Витенька. А остальное, что ты просил, на балконе приготовила. Что бы я без тебя делала. Я пошла. До вечера.

Когда супруга ушла, Всеволод Яковлевич принял сидячее положение:

– А зачем всё это? Что ты задумал? – забеспокоился сосед.

– А лечить вас будем, Всеволод Яковлевич! Только вы не мешайте, а то всю терапию мне испортите, не касайтесь грязными руками моих светлых потуг. Я пока всё приготовлю, а вы можете начислять по чуть-чуть… По чуть-чуть, я сказал! Без фанатизма, ясно?

Пока больной накрывал на стол, Виктор принёс тазик с водой на донышке, несколько детских резиновых игрушек для купания, набор разноцветных сосок, детский стульчик для кормления и пару пелёнок развесёлой расцветки. Всё это Анна Николаевна приготовила для будущей внучки – супруги в скором времени готовились к рождению внучки. Дочь уже в роддом отвезли на прошлой неделе.

– Ну, вроде всё. Давайте по маленькой. Хлоп! А теперь рассказывайте: из-за чего весь сыр-бор-то? – выдохнул Виктор, – ваша жена говорила, что у вас там конфликт вышел? Я вас давно знаю – вы же не будете из-за каких-то там творческих разногласий ложиться и помирать от маразматического удара! Так ведь?

– Твоя правда, Витя, – закусывал огурчиком Всеволод Яковлевич, – это всё пустяки! Представляешь, эти старые пердуны обвинили меня в творческом примитивизме! Меня! – стукнул он себя в грудь, – я типа в детство впадаю!

– Ну с этим, я думаю, мы разберёмся. А на самом деле?

– Ох, Витя-Витя… Виноват я шибко перед супругой. Не удержался и согрешил, – повесил он голову, – как теперь признаться, ума не приложу. Вот от отчаяния и прилёг. Может простит меня-дурака на смертном-то одре, как думаешь?