– Кретины… – закатил свои карие глаза первый из компании, единственный, кто признал в этой гостье дочку друида, однако другие ему всё не верили.

– Я слышал, Ассоль нынче в темнице сидит, – с полным ртом проговорил чернобровый крепыш.

– Ага, к ним там консулы приезжали и всех увели, дом пустует теперь, нет никого, – произнёс веснушчатый паренёк.

Но именно туда компания гостей и ехала довольно неспешно, наблюдая за деревенской жизнью. Кто-то нёс корыто с ботвой и обрезками корнеплодов к свинарнику, кто-то развешивал бельё на морозе, но рядом с ближайшим к печи окном, откуда выходил тёплый воздух. Люди несли воду, погоняли овец, плели веники и рыбацкие сети.

Были и такие, кто просто сидел в печали, укутавшись в полушубок. Вероятнее всего, родственники погибших. Ассоль глядела на таких с невероятной жалостью в сердце. Хотелось как можно скорее найти истинных виновников случившейся трагедии, а не просто оправдать отца. Нужно было принести мир и покой в семьи тех, кто потерял брата, отца, друга, соседа… Скорбящие лица навевали на дочку друида настоящую горечь, внутреннюю тревогу и сострадание. Девушке было очень не по себе, глядя на них.

Дом семейства Дюран же от самой деревни был скрыт небольшой берёзовой рощицей, считавшейся священной. В ней никогда не стреляли белок и птиц, даже не собирали грибы. Обходили стороной, как раз, как и шла здесь широкая сельская дорога, по промёрзлой земле которой сейчас били копытами лошади.

Когда путники завернули «крюком» за рощицу, им открылся пологий спуск с холмика, под которым уже на опушке более густого, безмерно расходящегося вширь леса и стояла крупная бревенчатая постройка. Двускатная крыша, чердачное окно, общую симметрию нарушала слева пристроенная баня явно из другой, куда более тёмной древесины.

– Вот и приехали, – соскочила Ассоль первой с Вильгельма, зашагав даже не к маленькому крыльцу, а к ритуальной поляне во дворе, где совсем не было травы.

Виднелись там лишь разложенные прутики, узоры из мелких камушков и глубокие борозды магических символов, нарисованных на земле. Остальные тоже спешились, а анимаг, аккуратно скидывая мешки с рюкзаками, принял естественный вид, с любопытством изучая колдовской круг.

– Ух, какая энергия! – спустилась после места ритуала и Лилу на кричащей виверне.

Чабсдер, похоже, увидал в небе стайку перелётных птиц, оттого изошёл слюной, тряхнул гузкой, приседая, чтобы хорошенько оттолкнуться мощными когтистыми лапами, и, едва маленькая хозяйка с него соскочила, отправился наверх.

Со стороны деревни за путниками никто не следил. Во-первых, скрыться с глаз можно было лишь как раз в роще берёз, а это священное дерево Мары, суровой богини зимы, злить которую сейчас никто попросту бы не решился. Во-вторых, у местных в Белунге хватало своих забот по подготовке к вечерней тризне по умершим. И, наконец, жители деревни, скорее всего, решили, что путники проехали мимо и дальше продолжат свой путь. Никто и подумать не мог, что вся эта компания решит заехать к избе друида.

– Отсюда забрали ритуальные вещи… – проговорила Ассоль. – Куклу из соломы, камень, косточку… Ну, всё то, что папа просил принести, о чём говорил верховный священник.

– Верховный канцлер, – поправил её Вильгельм.

– Да какая разница! – оглянулась та. – Надеюсь, какие-то следы ритуала за столько дней ещё сохранились, – перевела она свой взор на Лилу.

– Конечно! – воскликнула оживлённая гномочка, оббежав круг с разных сторон, выставляя ладони и выпуская из них полупрозрачные чародейские «ленты», подобно щупальцам раскинувшиеся по разным краям магического круга.