– Хитрый месяц в небесах, звонко плещется водица… – забренчал цверг на гитаре. – Там, в прибрежных камышах, веселятся две девицы…

– Опять он русалок вспомнил, – закатил глаза анимаг.

– Тебя б так в четыре руки ублажали, сам бы вспоминал и млел каждый раз, – фыркнул ему Аргон.

– Фу, вот уж мерзких русалок с их ледяными и склизкими лапами в перепонках мне не надобно, – скривился Вильгельм. – Прошу прощения за свой таскарский.

– Примадонна! – воскликнул, качая головой, гном.

– Варка! Варка, ядрёна вошь! Где мой самогон? – гневный мужской бас прогремел из распахнутого окна домика на самой окраине деревеньки. – Назвалась «Варкой», так вари давай, не ленись!

– Не я сама назвалась так, а мама с папой назвали! – с возмущением ответила высокая женщина, направившаяся к дому.

– Чудно было бы, если б сами все себе имена выбирали… – подметил своим спутникам Берн, проходя мимо.

– Да уж, я бы явно был не Вильгельмом, – кивнул анимаг.

– Как же так, душечка? Красивое имя же, – не поняла, повернувшись к коню, цыганка.

– Да вот чтобы гномы всякие не сокращали до «Вилли», – недобро поглядел тот на цверга.

– Ну, и как бы ты звался? – усмехнулся Аргон.

– Допустим, Вениамин, – мечтательно закатил глаза анимаг.

– Веня, – лишь посмеялся гном.

– Тогда Себастьян, – тут же нашёлся аристократ.

– Себа, – шире улыбнулся низкорослик.

– Валентин? – с недовольством в глазах повернул голову анимаг на Аргона.

– Валя, – махнул тот рукой.

– Лафайет! – раздражённо заявил Вильгельм.

– Лаффи, – хихикал Аргон. – Это гномам хорошо. Сам говорил: Фом, Ром, Бром, Хром, рамамба-хара-мамбу-ром! Ха-ха-ха. Ни у кого с собой рома нет, кстати? А чем вычурней имечко, тем проще его сокращённое прозвище. Сеня, Веня, Даня, Ваня, как только не назовут.

– Вот придумаю имя, у которого нет сокращённой формы… Вот, Измаил! – гордо вскинул голову анимаг, тряхнув золотистой гривой.

– Изя-Изя-Изечка, – посмеялся гном.

– Роберто! Робероуз! Робеспьер! – перечислял Вильгельм.

– Робби-Бобби и тот, и другой, – усмехнулся цверг на это в ответ.

– Валентин! – тогда сразу воскликнул аристократ.

– Уже был, – хором ответили ему гном и цыганка.

– Всё равно что-нибудь да придумаю, – задрал гордо голову анимаг, поскорее зашагав вперёд, цокая копытами по каменистой петляющей дороге.

На западе небо алело закатом, подсвечивающим наплывавшие с северо-востока крупные облака, окрашивая их причудливые фигуры с переливами тёмно-синего, розового и фиолетового. Чабсдеру, с которого скинули намордник, смена погоды явно не нравилась. Он летал низко, клацал зубами, залетая в гудящие стайки мошкары, расплодившейся от того, что все лягушки уже повпадали в спячку, а вот насекомые, похоже, так быстро зимовать ещё не торопились.

Разумеется, вокруг уже давным-давно не встречалось бабочек или кузнечиков. Давно отвяла и пожухла трава на лугах, опали почти все листья с деревьев, за исключением вечнозелёных пород. И вот как раз из-под коряг, из-под опавшей листвы, особенно в местах близ рек, прудов и озёр до сих пор ближе к вечеру вылезали и разминали крылышки в морозном воздухе стрекозы, комары и другие назойливые маленькие создания. Их скопления привлекали птиц да небольших летучих мышей, а те, в свою очередь, обращали на себя внимание проголодавшейся виверны.

– Заели всего! – возмущённо хлопнул сзади себя по шее Аргон. – У цвергов, между прочим, самая вкусная для комарья кровь во всём Иггдрасиле!

– Вампиров к себе не привлеки такими россказнями, – похихикала Шанти.

– Если безликие и вправду вампиры, то мы уже встречались с одним таким. С двумя даже, ещё тот молящийся в данжеоне… – проворчал Берн. – Как бы хотелось сейчас с той блондиночкой всё разведать в столице.