– Не похоже на Финча, – зная, как тот засиживался на полночи, пробубнила своим Ассоль.

– Я вернулась и думала, что теперь делать, что написать прелату Антонию. Заказала себе ягодный компот, вон он стоит, – указала монахиня на оконное стекло, на столике за которым в таверне стоял недопитый бокал, – инжир и курагу, люблю сладенькие сухофрукты, – потупив взгляд, нежно улыбнулась она.

– Да уж, мы помним, что вы – сладкоежка, – отметил Берн.

– Куда интереснее, что вы – маг, – добавил Вильгельм, с подозрением вглядываясь в особу.

– Я представляю Орден Милосердия, – сообщила Мари. – Туда отбирают одарённых сироток, учат пользоваться разными своими способностями. Тоже одна из инициатив архиепископа Виндекса, не слишком радужно встреченная некоторыми имперцами.

– Академией Магов, я полагаю, – предположил Вильгельм.

– Они очень придирчивы, как я слышала. С недобором проблем здесь нет. Учеников хватит на всех, зачем из-за этого ссориться? – улыбнулась Мари, вскинув бровь.

– Придирчивы… Меня вот зачислили, а я толком ничего не умею, – фыркнула Ассоль.

– Надеюсь, утром смогу отыскать господина Мордреда или хотя бы его заместителей, – водружая сломанную бочку, словно кадку с серебром, в телегу, со вздохом проговорила Мари.

– Мы тоже не видели сегодня его. Только книжку про тревожные знамения, что он дал, почитали, – сообщила дочка друида. – Луна и солнце… Как там? Горы целуются…

– Ха! Целуются! – хватаясь за живот, рассмеялся гном. – Бьют друг другу морду! – поправил он девчонку. – Прости, Фригга, грешного за сквернословие.

– За свой таскарский, – усмехнулся Вильгельм.

– У гор разве есть морда? – прикусила Ассоль губу.

– «Горы бьются друг с другом», – напомнила Шанти.

– Ну, море поднялось именно в Нерте. Гор в Иггдрасиле полно, что если они где-то там без нашего ведома «подерутся»? Даже не представляю себе, как это должно выглядеть, – помотала головой дочка друида.

– Как-то так: «Дамы и господа! В этом углу ринга у нас такая-то гора!», – посмеялся Аргон. – Видели когда-нибудь кулачный бой? Гномы любили иногда устроить что-то такое.

– У нас в Далкастре тоже любили, мы только со Ставридом и разгоняли шалопаев этих! – с суровым видом заявил Бернхард.

– Тревожные знамения, говорите? – полюбопытствовала Мари, приподняв правую бровь.

– Всякие предсказания полоумных пророков, – махнул рукой Берн. – Каждый трактует как хочет. Тут уже или одно, или другое… Вы лучше скажите, что там с безликими?

– Последний раз орденом руководил прелат Антоний, – сообщила монахиня. – Он должен был по приказу о роспуске обрубить концы, всё закрыть, но внезапно спустя несколько лет узнал о случаях нападения бывших подопечных. Вот и нанял меня во всём разобраться.

– И что выяснили? – полюбопытствовал экс-капитан.

– Боюсь, это касается только меня и членов ордена, – с добродушной улыбкой отказалась Мари посвящать мало знакомого человека во всё, что сейчас ей известно.

– Безликий убил моего друга. А потом и нас всех прирезать пытался, – сурово заявил Бернхард. – Мы видели одного в столице, в данжеон местный пробрался и начал молиться в камере. Но не тот, кого ищу я. Тому я кисть руки отсёк на память.

– Что ж, если обнаружу кого без руки, передам ему прощальный привет от вас в виде клинка в самое сердце, – пообещала монахиня.

– Нет у него никакого сердца. Я саблей грудь ему насквозь пронзил сквозь прорезь-семёрку… – сообщил Берн.

– Оп-ля… Седьмой, любопытно… – призадумалась Мари. – Чем ниже цифра, тем опытнее и опаснее наёмник. Он явно поопаснее Тринадцатой.

– А кто она? Почему не в маске? – не понимал усач.