– Ты не нашла его в Америке, – напоминает он.

– Да… я совсем забыла про тот случай.

– А я запомнил его на всю жизнь.

Я смеюсь и говорю:

– У меня совсем не было совести в пятнадцать.

– Да, ты была наглая и бесстрашная пятнадцатилетка.

Теперь мы смеемся уже вместе. Я обнимаю его и говорю:

– Это очень мило… Спасибо, Том. А давай выпьем его прямо сейчас?

– Давай! – Том забирает у меня бутылку обратно и открывает.

Пока мы пьем, болтаем. Он спрашивает у меня:

– Что папа подарил?

– Дал денег на новый телефон.

Том хихикает, передает мне шампанское. Я делаю глоток, и тут дверь в комнату открывается. По инерции я прячу бутылку за спину и быстро ставлю ее на пол.

– Папочка! – В гримерку вихрем влетает пятилетний Джоуи и кидается на Тома. Тот ловит его и поднимает над землей.

Я бы никогда не поверила, что это ребенок Тома, если бы не знала, что другу отца тридцать три года. Он выглядит намного моложе.

– Привет, мелкий, – говорит он.

Следом заходит Марта – его бывшая жена. Она коротко здоровается с Томом и подбегает ко мне, чтобы скорее обнять.

– Милая, с днем рождения! – восклицает. – Как я давно тебя не видела, какая ты красивая! Я приготовила тебе подарок, думаю, тебе понравится. – Марта протягивает мне розовый конверт. Я скорее вскрываю его и вижу два билета на Янгблада[1] через два месяца.

Взвизгнув от радости, я прижимаю их к сердцу. Невольно вспоминаю, как слушала его бессонными ночами после родительских ссор. Как по вечерам он заглушал их истошные крики.

Я правда очень, очень рада. Я крепко обнимаю Марту, не переставая улыбаться. Чувствую, будто не всем еще в этом мире на меня плевать. Джоуи спускается с рук Тома и подходит ко мне, лезет обниматься.

– Белинда, с днем рождения! – Он протягивает мне собственноручно нарисованную открытку. Там мы с ним держимся за руки на пляже, а на небе написано поздравление. Невинный детский рисунок, от которого я готова расплакаться.

– Спасибо, малыш, иди сюда! – Я опускаюсь на колено и обнимаю его. – Люблю тебя.

Тем временем Том и Марта о чем-то переговариваются. Джоуи начинает рассказывать мне о том, что приключилось у него в школе.

– Белинда, папа здесь? – спрашивает Марта.

– Да, был в зале.

– А мама?

Я отрицательно мотаю головой. Марта делает сочувствующее лицо.

– Как у вас дела?

– Нормально, как у всех семей во время развода.

Она понимающе кивает головой. Я сомневаюсь, что наше «нормально» такое же, как у других, но подробнее говорить об этом не хочу.

– Ладно, пойду поздороваюсь с Биллом, – говорит она о папе и добавляет: – Томас, следи за сыном!

Марта выходит за дверь, и Том тут же подхватывает с пола шампанское. Джоуи бегает вокруг нас, пока мы пьем и болтаем, затем уходит изучать гримерку. Я думаю о том, что малыш здесь совсем ненадолго. По крайней мере не до того момента, когда его папочка будет валяться на полу в пьяном угаре и своей блевотине.

Мы допиваем бутылку, и Том неожиданно говорит:

– Выглядишь офигенно. Классный наряд.

– Спасибо, – немного смущаюсь я, – немного шлюховатый, не думаешь?

– М-м-м, нет. Мне нравится.

Я рада, что кто-то оценил. Но, вообще-то, я одевалась так, чтобы вызвать побольше осуждения: колготки в сетку, шорты до середины зада. Розовый, немного просвечивающий кружевной топ до пупка, больше похожий на лиф. На шее – несколько серебряных цепей, а на ногах – конверсы.

– Папа, папа, а что такое «шлюхатый»? – подбегает Джоуи.

– Так, малыш, – Том берет сына на руки, – ты этого не слышал.

Мы смеемся, хотя Тому будет совсем не смешно, когда Джоуи скажет это при матери или в школе. Мы стоим еще пару минут, а затем уходим – Том дальше репетировать с папой, а я играться с Джоуи, пока Марта не увела его домой.