Через некоторое время подданство было даровано дочери Ивана Большакова Ларисе, фармацевтической королеве, которая в отсутствие папы поменяла во дворце заискрившую розетку.

– А Лариса Большакова тоже электрик? – удивился президент, который знал про фармацевтическое производство и более тысячи Ларисиных аптек по всей стране.

– Нет, у нее фармацевтическое и экономическое образование, но она просто все умеет делать. Как, впрочем, и Ванька. Кто бы мог подумать? В него пошла одна дочь. Все остальные и близко не стояли. А король… по-моему, он неровно дышит к Ларисе Большаковой.

– Действий никаких не предпринимал? – рассмеялся президент.

– Вы Ларису Большакову живьем когда-нибудь видели? – ответил вопросом на вопрос Суворин.

– Нет, а что? – заинтересовался президент.

– Лариса не из тех женщин, к которым можно подойти с грязным предложением. С ней бизнесом можно заниматься. А домогающегося мужика она так приложит, что мало не покажется. И ей все равно – король это, олигарх, высокопоставленный чиновник. Не располагает она к тому… чтобы ее по попе шлепали.

Президент спросил, кому Большаков собирается завещать свою империю. Человек он немолодой, не очень здоровый после ряда лет, проведенных в острогах, и многих лет разгульной жизни. Этого вице-премьер не знал. Старший сын от первой жены уже был в деле, но выдающихся талантов не демонстрировал, Лариса занимается своим делом, сувениры изготавливать не хочет, хотя ей явно перепадет лакомый кусок. Может, продаст заводы по производству сувениров и купит фармацевтические. Остальные недостойны. На них, вероятно, природа решила отдохнуть.

– Если только Жану, – сказал Суворин.

– Какому Жану? – не понял президент.

– Младшему сыну Патриции.

– Большаков и тут успел?! – У президента был явно день открытий. – А как же любовь с вами?

– Мы тогда как раз пытались расстаться… – с грустью в голосе сообщил Суворин. – А они с Большаковым оказались в соседних номерах на какой-то выставке в Париже. Я уж не помню, какой. Она – в суперлюксе и он в соседнем. А Ваньку разве остановишь, если он какую-то бабу захотел? Понимаете, Патриция – несчастная женщина. Вышла за нелюбимого, живет во дворце, где даже конюшни нет!

– А разве во дворце обязательно должна быть конюшня?

– Нет, но ей-то лошади нужны. Тогда бы ей было полегче. И там была конюшня в средние века. Но потом дворец перестраивали, и вроде не один раз. Для конюшни просто места не осталось. В общем, они оказались в одной постели. Ваньке же невозможно противостоять! А Патриция помнила меня… Она мне сама говорила, что поняла: нет лучше русских мужчин. Король с нами близко не стоял. Ванька ей меня напомнил. Она страдала, вспоминала меня, а тут он… В общем, она родила Жана. Но романа с Ванькой у нее не было. Она нашла способ связаться со мной. И с тех пор мы уже не расстаемся. То есть расстаемся, но мы вместе. И будем дальше встречаться. Я могу сегодня написать заявление. Я уйду из правительства. Я…

– Не надо, – перебил президент. – Вы нужны на вашем посту и прекрасно выполняете свою работу.

Президент задумался.

– Сыновья Патриции знают, кто их отцы? – спросил он.

– Жан знает, что он Ванькин сын. Максим не знает, что мой. Жан регулярно общается с Большаковым, Ванька выбирал, где Жан будет учиться, обучает его. И говорит, что Жан, как и Лариса, пошел в него.

– Как Жан относится к королю?

– Вроде презирает. А мать любит. Большакова уважает. Ларису уважает. Она тоже в курсе всех наших родственных отношений. Вроде больше никто не знает, как у нас все запутано.

Суворин вздохнул.

– Жан может сесть на трон? – спросил президент.