– Ладно, – сказал Карпило-Живодёр, – теперь последнее испытание. Теперь мы с тобой тягаться будем. Кто из нас на этом коне усидит, тот и будет им владеть.

Подошёл он к вороному скакуну, а тот храпит, скалит зубы, на дыбы поднимается, из рук хозяина рвётся. И только запрыгнул Карпило в седло, как конь взвился свечкою, и словно пушинку стряхнул с себя разбойника. Грохнулся тот на землю, чуть рёбра не переломал. Настал черёд Николки. Подошёл он к коню, а сам с разбойников глаз не спускает. Те притихли, насторожились – обидно им, что какой-то пришлый по всем испытаниям их превзошёл. А атаман от жадности и злости, забыв про договор, начал нашёптывать своим подручным, чтобы стреляли они в Николку, если тому удастся удержаться в седле.

Понял Николка, что не хочет Карпило-Живодёр отпустить его живым, и решил пойти на хитрость. Поставил он ногу в стремя, а конь стоит, как вкопанный – видно, настоящего в нём хозяина почуял. Снял Николка с плеча свою суму и кинул её под ноги разбойникам.

– Вот вам на память все мои богатства! – сказал он и запрыгнул в седло.

Услышали разбойники, как звякнули монеты, и подумалось им, что это золото. А потому вместо того, чтобы исполнить атаманов приказ, кинулись суму развязывать. А Николка тут же сорвался с места, и – был таков. Словно вихрь ускакал он по лесной дороге, только ветер в ушах шумит. Тут уж не зевай – глаза береги! А разбойники как увидели, что только медь с малой примесью серебра им досталась, пригорюнились.

– Эх, – говорят, – такого диво-коня на медяки променяли!

Бранясь, собрали они разбросанные луки и сабли, и побрели к своему вертепу, удивляясь ловкости и удали чужака. А Николка вернулся в деревню без лишнего шума и суматохи, и не стал бахвалиться конём. Спрятал его в старой дедовой конюшне, и всё пошло по-прежнему. Теперь у него появилась новая забота – кормить и холить своего скакуна. Чтобы конь не застоялся, ночами выезжал на нём верхом. Как началась зима, стал Николка рыбачить, охотился, а как настала весна, снова погнал в поля стадо. Пас, да думал про своё житьё-бытьё. Уж давно его досада разбирала, что, как ни работает он, как ни старается, а заработанного, не то, что на новую избу – на штаны с рубахой кое-как наскрести можно. «Поеду-ка я в другие места, – решил он как-то раз. – Авось, там заработки побольше…»

И вот, объявил он старосте, что уезжает из деревни, и надо теперь на его место искать другого человека. Но не знал и не ведал он, что уготовила ему судьба на этот раз. Напоследок погнал Николка скотину за ближний буерак – место ему хорошо знакомое, травой и водопоем богатое. И всё шло как обычно до того часа, как гнать стадо домой. Вдруг, словно вынырнув из-под земли, появился перед стадом волк величины небывалой, и набросился на коров. В один момент загрыз почти с десяток.

Бежит к нему Николка с дубиной, а зверь и к нему метнулся, вознамерился клыками вцепиться в горло. Но пастух не оплошал, и со всего размаху ударил волка дубиной по голове. Взвыл волк и рухнул оземь. Замахнулся Николка, чтобы добить зверя, но тут налетел ветер, прямо в глаза ему пылью бросил. Всего на миг зажмурился пастух, а открыл глаза – волка-то и нет вовсе. Понял Николка, что не волк это был, а оборотень, и побежал собирать стадо, разбежавшееся по лесу. Всю животину собрал, кроме тех коров, которых зверь загрызть успел. Пригнал Николка стадо в деревню и тут же начался там крик да плач – почти половина целой улицы осталась без скотины. Кричат на Николку хозяева, клянут на все лады. Дескать, зачем погнал коров туда, где волки водятся?! Вот, чем хочешь, тем и расплачивайся за убыток!