– Не стоит извиняться, – сказал я. – Лусиана права. Я с этим разберусь. Но, Джей, я бы не поднял этот вопрос, если бы не был уверен, что здесь дело серьезное. Я проверил Рамси. Я трижды упоминал о Клайде Ли Конраде, и трижды его сигарета дрожала, как игла полиграфа.

– Да брось! – Джей откинулся на спинку кресла и воздел глаза к небесам, словно надеясь получить там совет.

– Я не шучу. Разреши мне вернуться и еще пару раз поговорить с ним. Посмотрим, что он скажет. Что, если он действительно был в этом замешан? Что, если он…

– Слишком много «что, если», – отрезал Корнер. – Рекомендации генпрокурора предельно конкретны. Что говорит Юэйс?

– Почти ничего. Рамси провалил анализ мочи – и все. Кроме работы под началом Конрада, у них ничего на него нет.

– Господи боже, Наварро! – Похоже, Джей устал ждать небесного совета и раздраженно закатил глаза.

– Есть еще кое-что. Когда Рамси собирался уходить, я спросил, давал ли ему что-нибудь Конрад. Он сказал да, вытащил бумажник и вынул оттуда вот эту штуку. – Я показал Джею содержимое гостиничного конверта, но не позволил к нему прикоснуться.

– Что это?

– Пока не знаю. Рамси сказал, что это номер телефона.

– И он носит его в кошельке?

– Да, но дело не в этом. В номере не хватает цифр.

– Ты ведь знаешь, нет ничего криминального в том, чтобы носить с собой чей-то номер, даже если он неполный.

– Джей, послушай. С Рамси что-то нечисто. Я знаю. Я хочу изучить этот номер, проверить отпечатки пальцев, сравнить почерк, хочу изучить бумагу и понять, откуда она, и хочу узнать, связывался ли Рамси с Конрадом и как. Если он замешан, я добьюсь признания за десять бесед. Гарантирую.

– Десять?

– Ладно, за пять. – Обещать такое было опрометчиво, но у меня заканчивалось время. Точнее, его уже совсем не было.

– Вон, – сказал Джей. – Вон из моего кабинета. У меня полно дел. К счастью, в этом отделении еще остались вменяемые агенты.

Джей принялся перекладывать бумаги на столе, разрушая аккуратные стопки, которые я сложил пятнадцать минут назад, лишь бы не смотреть мне в глаза.

– Дай мне подумать, – наконец сказал он, но не успел я закрыть дверь, как он уже набирал номер штаб-квартиры ФБР.

Когда Джей наконец выглянул из кабинета, большая стрелка указывала на девять, а маленькая приближалась к шести.

По моим подсчетам, за четыре прошедших часа он принял четыре звонка и сделал пять. Я слышал, как он уговаривал собеседников, умолял их, иногда даже срывался на крик.

Джей подошел к моему столу.

– Оформляй бумаги, – сказал он. – Открывай дело, но не пиши ничего о языке тела и дрожащих сигаретах. Допроси его завтра же. У тебя девяносто дней. После этого я сверну расследование.

– Спасибо, Корнер, – ответил я, но Джей уже направился к двери, покачивая головой, как лось, который только что сбросил рога.

На следующее утро, в четверг, 24 августа 1988 года, я приехал в офис в шесть утра. Меня, как всегда, встретили заканчивающий свою смену ночной агент и специалист по коммуникациям, который протянул мне мой конверт, выходя из хранилища. В 6.02 я уже знал, что с делом возникнут трудности. Нет, это неправильное слово; я знал, что с делом будут проблемы, и возможно, очень серьезные.

Прежде чем покинуть офис накануне, я отправил ночной почтой все документы, необходимые для начала полномасштабного расследования. Кроме того, я послал клочок бумаги Рамси в лабораторию ФБР, в подразделение, которое занимается шпионской экипировкой. Мои инструкции были просты и незатейливы: изучить бумагу и чернила и их происхождение и сфотографировать цифры, чтобы сравнить их с имеющимися образцами почерка