Ребёнок-Вселенная рос, а жар, сжигающий его изнутри, постепенно сходил на нет. Первые кванты света разлетались в разные стороны, первое поколение лептонов начинало свой путь в пространстве и времени, реликтовые кварки замедляли свой бег и соединялись в новые невиданные ранее частицы. Рождались звезды и планеты, пульсары и квазары, возникали гигантские скопления материи, называемые галактиками. «Разумные» пытались отыскать «бозон Хиггса», несущий, как полагали они, всю информацию о прошлом и будущем. Наивные. Разве может какая-то частица с нулевым спином знать и помнить то, что ей знать не дано. «Частица бога». Ха-ха.

Подросток знал, что не все кварки нашли свой приют в неразрывном глюонном поле. Часть из них исчезла в бездонном чреве странных образований, поглощающих все и вся и заставляющих даже время приостанавливать свой бег. Пусть это было страшно и непонятно, зато весьма поучительно. И тогда юный мечтатель решил ограничить себя новыми законами. Зачем знать обо всём на свете, когда можно ввести понятие вероятности. Принцип соотношения неопределённостей – вот новый закон сохранения хрупкого мира. Теперь, пытаясь определить точное пространственно-временно́е положение любой частицы, можно никогда не узнать о её реальном состоянии. А это означает лишь то, что всё, обладающее массой-энергией, уже не сможет проникнуть за горизонт событий страшных «чёрных дыр», ведь вероятность такого события никогда не станет равной единице.

Но что делать с оставшимися свободными кварками?

Подросток нашёл решение, показавшееся ему оптимальным. Все свои знания и умения, всю свою память о прошлом он вложил в каждую из своих старых и любимых игрушек. А чтобы защитить их от превратностей неумолимой судьбы, ему пришлось окружить каждый кварк почти непреодолимым полем вероятностей, по-пиратски украденным у истинных правообладателей – кошмарных «черных дыр» его собственного мира. Нашлись и хранилища для кварковых коконов. Эти хранилища рождались и умирали, то принимая в себя частичку Вселенной, то выпуская её в свободное плавание, не осознавая при этом сути своей великой миссии.

Однако подросток не был бы подростком, если бы ему не хотелось время от времени пошалить, вспоминая беззаботное детство. А что если один раз позволить какому-нибудь кварку хотя бы на миг выйти за пределы своей колыбели? И что, интересно знать, произойдёт с хранилищем? Ну-ка, ну-ка, попробуем.

Вселенная на неуловимое мгновение прекратила своё безудержное расширение, стрела времени отскочила от незримого барьера назад, в предыдущее квантовое состояние, а затем вновь продолжила свой полёт.

Вот только одна ли это стрела или их уже две?

Да, две стрелы – это непорядок. Вот тебе и принцип неопределённости во всей своей красе.

Ну что ж, компенсируем дельту времени дельтой энергии.

Подросток мысленно потёр несуществующие руки одна о другую.

Законы, им же придуманные, соблюдены, так что расширяемся дальше.

А что хранилище? Надо же, какая точность? Впрочем, это не удивительно, ведь при такой неопределённости времени количество энергии, затрачиваемой на любое действие-отклик, – настолько мизерная величина, что кое-кому можно лишь позавидовать».

* * *

– Честно скажу, не понял, как минимум, половины, – хмыкнул Михаил Дмитриевич, отложив листок и подняв глаза на Синицына. – Но главное, кажется, уяснил. По-вашему выходит, что сознание Андрея унеслось куда-то фиг знает куда, а виноваты в этом какие-то свободные кварки и никому не известная сущность. Так?

Дождавшись кивка, подполковник сложил на груди руки и подытожил: