— Каким таким, Киирис? Сумасшедшим некромантом? Безумным подонком? Кровавым мясником? – Он перечислял свои прозвища, будто титулы, которые будет носить с честью до конца своих дней. – Уверена, что сейчас лучшее время для таких разговоров? Я ожидал другой вопрос.

Хорошо, пусть будет так, как он хочет. Возможно, это безумие с ее стороны думать, что почти целомудренная ласка и сотня слов проложили хрупкий мостик между их душами, но ломать то, что еще не окрепло, она не станет.

— Откуда ты узнал про Первую кровь?

— Твои глаза, мейритина. Форма и цвет рогов, кожа цвета поцелованного солнцем янтаря. Я видел таких, как ты.

— Ты не мог видеть. Потому что нас больше нет. Все ушли в Поток.

— Я видел вас в Осколке Зеркала мира.

Осколок?!

От неожиданности Киирис едва не закричала. Нет-нет, нельзя! Нельзя ни словом, ни жестом, ни взглядом выдать свое волнение. Возможно, это новая игра, или продолжение старой, где он продолжает заманивать ее в ловко расставленные силки.

— Каждый Осколок – это огромная мощь и власть, - сказала Киирис как можно спокойнее. Хвала наставницам, что учили ее держать себя в руках и контролировать каждый вдох. Это делалось на случай, если хозяин расм’маа’ры окажется любителем «жестоких удовольствий», но она всегда знала, что наука изощренного притворства пригодится и далеко за пределами хозяйской спальни. – Тот, кто владеет им, может получить почти безграничную силу и власть.

— Ты же хочешь спросить, где он, Киирис. Так спроси.

— Боюсь, тогда тебе придется убить меня, ведь подобные артефакты слишком ценны, чтобы рассказывать о них первой встречной расм’маа’ре.

—Возможно, я бы не сказал о нем, будь Осколок цел. Но Бергата разбила его десять лет назад, и от Осколка осталась лишь бесполезная, усыпанная драгоценными камнями рама. Никто не в состоянии восстановить то, что стало Пылью забвения. Никому это не под силу. И двое уже поплатились за самонадеянность. Думаю, Бергата спрятала раму так далеко, что и сама забыла, где.

Он слабо застонал, повернулся на бок, подставляя Киирис спину. Мейритина охотно подвинулась ближе. Не обняла, просто уткнулась носом ему в шею, закрыла глаза – и, словно сирота из сказки, пошла по скупо разбросанным Раслером хлебным крошкам.

У Королевы-матери был Осколок Зеркала мира. Одна из величайших реликвий, созданных во времена, когда теургия была подвластна лишь богам. За право владеть Осколком велись кровопролитные войны, дотла сжигались города, горы превращались в пепел, а океаны – в мертвые пески. Бергата была странной женщиной, но ее жажду власти Киирис чувствовала так же отчетливо, как собственные руки и ноги. Что же заставило королеву уничтожить то, что подняло бы ее на вершину мира?

И кто были те двое? Пытаться воссоздать сотканное из забытья –безумие! Это под силу лишь богам, которые давно глухи к молитвам смертных и Первой крови, которая давно утекла в Поток.

Киирис словно обухом по голове огрели. Внезапная догадка раскрылась, словно жестокая рана, обнажая всю глубину возможной подоплеки ее похищения. Что если Королеве-матери вовсе не была нужна вышколенная дорогая наложница для плотских утех своих сыновей?

«Нам нужно оружие, - хищно осклабилась Кровожадная ипостась. – Я бы предпочла пару легких мечей, но сгодится любая длинная булавка, гребень. Яд, - тут она брезгливо поморщилась, - хотя это оружие убийц, старух и трусов. Если королеве в самом деле понадобилась Первая кровь, то ты знаешь, что будет дальше».

Она знала. И не боялась.

Но нужно подумать, как потянуть время, чтобы сделать то, ради чего она здесь. А потом, после исполнения воли голосов предков, ее собственная жизнь больше не будет иметь ценности.