Молодая графиня отказалась от ужина и услуг горничной и заперлась у себя. За весь вечер она более не проронила ни слова, и сейчас ее спальня безмолвствовала тишиной, будто пустая. Было это долгожданным смирением или очередной уловкой, граф де Леви наверняка не знал, но рассчитывал, что усталость остановит его дочь хотя бы до утра. Хорошо изучив характер Жюли, он ожидал истерики и даже приготовился к отпору, но она молчала и внешне казалась вполне спокойной. Она не понимала ни кто она, ни почему она в опасности. Она не знала, кто такой Луи Сен-Паль, и наивно принимала его ухаживания за чувства. Ее смирение, пусть и временное, позволило бедному родителю отправиться в свою спальню и немного отдохнуть: утром они выезжали в Кале, чтобы отплыть к берегам Туманного Альбиона. В старшем брате, теперь живущем простой сельской жизнью в далекой Англии, искал поддержки граф де Леви.

Несмотря на усталость, он был в огромном напряжении и уснуть всё никак не мог: его дочь всегда была самым слабым звеном в его карьере. На человека, управляющего тайной перепиской императора, давили все: и королева Евгения, и оппозиция, и либералы, и правительство, и сам император. Тайны двора были нужны каждому игроку на этом поле, именно поэтому граф де Леви то прятал свою дочь в пансионе, то закрывал дома с гувернантками, то соглашался отпустить на курсы в Лилль – лишь бы не Париж, лишь бы она не мелькала на глазах у тех, кто вершил политику и не гнушался никакими способами заполучить нужную информацию. Непокорность, бунтарство и откровенное нежелание видеть мир таким, какой он есть, составлявшие характер Жюли, не оставляли ему других вариантов: если уж и в монастыре ее нашли, то только очень большое расстояние и присмотр родственников могут спасти ее жизнь. Брат писал графу де Леви, что примет племянницу с радостью и укроет ее от невзгод в такой спокойной и далекой Англии, и это было последней надеждой для отчаявшегося отца и хозяина «черной комнаты», сдерживающего натиск прусских шпионов на кабинет императора Франции из последних сил.

Жюли тоже не спала. Она сидела в кресле у окна в полной темноте, не раздеваясь для сна, обхватив колени руками. Луна была полной, свет ее давал достаточно видимости для того, чтобы не зажигать свечи и думать. В Англии Жюли ждали дядюшка и сводный кузен: дядя женился на вдове с солидным капиталом и с сыном, которого усыновил. Кузена Жюли не помнила, так как расстояния между отцом с его должностью и его братом, подданным другого государства, позволяли поддерживать родственные отношения лишь в редких письмах. Знала она лишь то, что жена дяди умерла. Знала, что из этой берлоги с двумя родственничками и несомненным наличием жены кузена и вздорных детей Луи Сен-Паль вытащит ее так же быстро и искусно, как из монастыря.

Но что же ждало ее дальше?

Впервые она задавала себе этот вопрос не в конце приключения, а накануне, и впервые не хотела узнать ответ.

За окном раздался глухой шум, и с веток яблони в комнату с треском ввалилось что-то темное, очертаниями выдающее человека. Нескольких мгновений и полугода уроков боевым искусствам у мастера Ли Шаня хватило девушке, чтобы тотчас бесшумно переместиться за занавеску и тихо вытащить из тайника заряженный пистолет. Жюли двигалась плавно и неслышно, как кошка; ее отточенные шаги были беззвучны и легки. Пока глаза непрошеного гостя привыкали к темноте, Жюли заняла самую выгодную позицию. Легкий ветерок ворвался через открытое окно, откинув занавеску, а свет луны заставил искриться ее роскошные темные кудри, разметавшиеся по плечам и замершие с ее телом в ожидании…