Здесь странно, здесь странно и невероятно красиво, я не знаю, что это за место и место ли это, я не знаю, зачем нам приходить сюда – может быть, чтобы слушать биение сердец друг друга, но мне здесь нравится.

Это город. Это улица. Улица пустая, машин нет, пешеходы отсутствуют. Правильно, тут только тени их, да и те…

Отзвуки теней.

Пурпурный Мир – это эхо?

– Кто ты?

Мы идем дальше. На Сергее почему-то черный плащ, неизвестно как на нем оказавшийся – при мне он его не надевал.

– Кто мы? Так будет вернее, правда ведь, Анечка? Кто я для тебя – миф или сказка, один из героев неизвестной, но самой гениальной шекспировской пьесы или одно из эпизодических лиц произведения бесталанного графомана?

– Кто я для тебя, единственный друг? Девочка с плеером, невероятное стечение обстоятельств или виртуальный приз в компьютерной игре?.. бонус?

Не молчи и не ври мне. Ты же знаешь, мне нельзя врать. Почему? Да ведь помнишь, я такая беззащитная, пред тобою открытая, ты мне можешь столько боли причинить…

Может быть, что и причинишь. Я тебя до конца не принимаю, я тебе до конца не доверяю – я вообще, знаешь ли, недоверчива.

Не говори мне о своих чувствах, слова – почти всегда ложь и всегда искажение действительности. Хотя и сама действительность – та еще сволочь…

Мы смотрим на небо. Небо очень темное, глубокое, еще глубже, чем там, в реальном мире, в первой Москве. Здесь оно яркое, синее-синее. Может быть, просто настоящее.

Пустая улица ведет нас к темному обрыву, за ним – одна чернеющая пропасть, но и малейшего взгляда в нее достаточно, чтобы навсегда забыть о любви человеческой и влюбиться в благословенную эту пустоту. Влюбиться так, чтобы не полюбить уже никогда никого… «Так ныряют под лед». Так теряют себя и так кидаются в пропасти.

– Ты думаешь, Пурпурный Мир – это все? Пурпурный Мир – это только начало.

Он гостеприимно распахивает полы своего плаща.

– Иди ко мне.

Я протестующе улыбаюсь и качаю головой.

– Не бойся. Это ведь… почти сон. Вся жизнь – довольно дурацкий сон о чем-то несбывшемся. И не стоит строить лишних иллюзий, это не мистика, это просто… судьба такая.

Я подхожу.

– Обними.

Обнимаю.

– Знаешь, Сергей, иногда ты мне кажешься совершенно неисправимым романтиком.

В ответ он улыбается.

А пропасть все равно такая черная и такая манящая.

***

Ты – белый и светлый,

Я – я темная, теплая.

Ты плачешь – не видит никто.

А я? Я комкаю стекла, дура!

Ты – так откровенно любишь,

Я – я так безнадежно попала.

Мы – мы шепчем друг другу секреты.

Мы все понимаем, и только этого мало!..

Все-таки совершенно гениальная это у Земы песня. Вся сплошь на ноже вдохновения. Есть такие песни – настолько мощные, талантливые, настолько однозначно твои, что задевают сразу же, с первых слов, с первых аккордов…

Я теперь часто вспоминаю слова Сергея о ней:

– Знаешь, когда рождаются хорошие стихи, в сумерках расцветают деревья…

Может быть, он подразумевал под сумерками Пурпур? Я видела эти цветы – живые и яркие. Они были необыкновенные, но цвели недолго – может, только пока кто-нибудь читал их стихи?

Теперь у меня было много вопросов, но на большинство я ответы и не искала, некогда и незачем было. Занятость – страшная на самом деле вещь, затягивает целиком, не интересуясь твоим скромным мнением.

А день у меня теперь занят был полностью. Сомнения памяти ушли в прошлое (туда им и дорога). Вопрос в том, надолго или навсегда. Я отчаялась уже вернуть себя всю, но, честно говоря, с каждым днем это казалось все менее необходимым.

Как-нибудь потом, когда время будет. Как-нибудь потом, когда звезды будут более ласковы, луна во Льве и в лирическом настроении, когда ни политика, ни астрология не будут мешать.