— Знаешь, что… пошел ты!

Я смотрю на Мирэ и понимаю, что что-то не так. Только сейчас до меня доходит:

— Вот же черт, у тебя кровь!

Офицер взглянул на свой левый бок: виднелись кровоподтеки. Я резко содрала пластырь, отчего он нелепо вскрикнул. Вместе мы увидели, что через маленькие ранки в шве сочилась сукровица.

Это все из-за стадии воспаления: ведь не прошло недели с момента несчастного случая — как положено. Мирэ должен был лежать и болеть. А мы возьми, да и забери его из госпиталя!

— Вот же, черт, — повторившись за мной, усмехнулся Мирэ.

— Сейчас поменяю на нормальный пластырь, — я стремглав схватила аптечку.

— Эй, Джексон… — таинственно и полушепотом вдруг позвал он.

— Чего-сь? — откликнулась, не поднимая головы и увлеченно обрабатывая шов протасаном, чтобы потом наклеить «докапласт» с мирамистином.

— У тебя месячные?

Услышав это, устремила на него смятенный взгляд. Сам офицер нахмурился, кивнул на мои бедра.

Я опустила голову, выпучила глаза: это то, что он подумал.

— Кажись, они, — поспешно согласилась и не обращая более внимания, на самого парня, ринулась на выход, чтобы уйти к себе в апартаменты.

— Жаль! Я действительно надеялся заняться этим! — разочарованно крикнул тот вслед.

Мирэ! Ну, и придурок!

Лучше бы за свое состояние побеспокоился! Не хочу, чтобы в его рану попала инфекция и, не дай боги, развился некроз.

Вернулась я быстро, не прошло и десяти минут. Мирэ уже успел сварить в турке кофе, который всегда очень много пил. Замечая меня, предложил:

— Здесь хватит на двоих, будешь?

— Не откажусь, — улыбнулась.

Когда офицер опустился за стол напротив, я беспокойно заглянула в его глаза и решилась сообщить — он должен знать:

— Послушай, Мирэ, ты ведь помнишь наш разговор на крыше?

— Да. Расскажешь, что происходит?

Мирэ рассмеялся. Ситуация его почему-то позабавила. Я же разозлилась:

— Что смешного, не пойму? Ты солгал о своей семье, и теперь у нас проблемы!

— Не будет проблем. Не найдет он меня и вернется в Корею, — уверенно заявил он.

— Я так не думаю. По-моему, у Джонни тут какие-то еще дела.

— В смысле? — перестав улыбаться, Мирэ насторожился.

— Тут кое-что произошло…

— Та-а-ак, весь внимания.

Тогда я рассказала о еще одних столкновениях с его братцем-мафиози. И даже то, что этим вечером меня снова ждет встреча с ним.

С каждым моим словом лицо офицера искажалось в злобной гримасе.

— Черта-с два ты пойдешь с ним куда-то!

— Он ничего мне не сделает, пока ты будешь сидеть здесь смирно и не высунешь носа, — миролюбиво не уступила я.

— Совсем сдурела? Я знаю, что он из себя представляет! — разозлился, повысил голос.

Меня это только раззадорило:

— Из-за твоей лжи моя семья может быть в опасности! Что же я, по-твоему, могла предпринять?! — вставая из-за стола, теперь тоже кричала.

— Какого черта ты вообще делала в «Нобу»?! — Мирэ поднялся следом и задышав тяжелее, запустил кружку в стену, так не сделав и глотка.

Та разлетелась на осколки, оставив после себя уродливую коричневую кляксу, стекающую на пол.

Сверля друг друга взглядом и переводя дух, мы застыли в напряжении. После некоторой игры в гляделки я, наконец, ответила:

— Встречалась с Хваном.

— Хван? Это та самая напомаженная девочка? — глаза напротив снова вспыхнули злобой.

Не обращая внимания на колкость всей реплики, я произнесла, как можно спокойнее:

— Мирэ… Я пойду.

— Тогда я с тобой. Буду наблюдать издали, — офицер был неумолим в желании проследить за моей безопасностью. — Он меня не сможет узнать.

— Допустим. Но не стоит рисковать. За мной, итак, проследят, разве не знаешь Суа? И… Я ведь не пустая пойду. Можешь вместе с ним наблюдать все через монитор. Шеф нацепит на меня маленьких жучков-камер. Два как минимум. И возможно, кого-то пошлет из офицеров — быть под прикрытием, — это же так очевидно.